Почему Льву Толстому так нравился рассказ А.П. Чехова «Душечка» - [6]

Ей казалось, что она торгует лесом уже давно. Что в жизни самое важное и нужное это лес, и что-то родное и трогательное слышалось ей в словах: балка, кругляк, тес, шелевка, безымянка, решетник, лафет, горбыль…» (575–576). Театральный образ мысли героини сменяет лесопромышленный, и Душечка уже говорит: «- Нам с Ванечкой некогда по театрам ходить, — отвечала она степенно. — Мы люди труда, нам не до пустяков. В театрах этих что хорошего?» (576) Героиня совершенно забывает о своих прежних убеждениях, интересах, они не оставляют никакого следа в ее памяти. Как представляется, Душечка — это марионетка, которая последовательно выступает носительницей нескольких ролевых характеров, масок. Ролевой характер, перенимаемый ею внешним образом и дублирующий самостоятельный характер объекта привязанности, таит под своей оболочкой внутреннюю пустоту.

В этой главке снова повторяется мотив хорошей, благополучной жизни героини после свадьбы: «Пустовалов и Оленька, поженившись, жили хорошо. Обыкновенно он сидел в лесном складе до обеда, потом уходил по делам, и его сменяла Оленька, которая сидела в конторе до вечера и писала там счета и отпускала товар» (576). За всеми этими словами чувствуется ирония, сарказм Чехова. Слова о том, что после свадьбы жили хорошо, являются рефреном повествования. Душечка снова принимает активное участие в деятельности своего нового мужа, разделяя его убеждения.

Вновь возникает в этой главке мотив сна: «По ночам, когда она спала, ей снились целые горы досок и теса, длинные, бесконечные вереницы подвод, везущих лес куда-то далеко за город; снилось ей, как целый полк двенадцатиаршинных пятивершковых бревен стоймя шел войной на лесной склад, как бревна, балки и горбыли стукались, издавая гулкий звук сухого дерева, все падало и опять вставало, громоздясь друг на друга» (576). Сны героини в четырех главках соотнесены друг с другом, все они в точности повторяют дневные дела Душечки, отражая ее пустоту, характеризуя ее исключительно как персонаж комический. В этом чувствуется какая-то механическая заданность героини, ее полу одушевленность. Душечка предстает в рассказе неразвившимся эмбрионом личности. Героиня рассказа — существо почти безличное, она лишена личностной памяти и памяти самоактуализации, она лишена внутренней заданности. По Чехову, именно на безличной основе легче всего складывается тот или иной социальный характер. Когда мужья уезжают, Оленька не может заснуть, что отражает высокую степень ее привязанности к ним: «Когда Пустовалов уезжал в Могилевскую губернию за лесом, она сильно скучала и по ночам не спала, плакала» (576).

Также в этой главке представлен мотив чаепития: «Дома пили чай со сдобным хлебом и с разными вареньями, потом кушали пирог» (576). Чаепитие описывается обстоятельно как одно из центральных событий жизни героини. Подобное благополучное существование вызывало чувство неприятия у Чехова. Мы читаем в рассказе «Крыжовник»: «Надо, чтобы за дверью каждого довольного, счастливого человека стоял кто-нибудь с молоточком и постоянно напоминал бы стуком, что есть несчастные, что, как бы он ни был счастлив, жизнь рано или поздно покажет ему свои когти» (539).

Авторское отношение к Душечке сказывается уже в изображении самой сильной стороны ее натуры — способности любить: он наделяет героиню стереотипом любовного чувства. «Любить» для Душечки значит обеспечить любимому человеку уютный быт и вкусный стол, а также повторять как собственные суждения любимого и, следовательно, с каждой новой привязанностью менять эти свои суждения. Чеховская концепция любви, предполагавшая размыкание уединенного круга сознания любящего человека, никоим образом не предполагает полного отдания себя, растворения субъекта в объекте любви, отвергает потерю личностно самостоятельной позиции по отношению к другому человеку. Для Чехова любовь — это независимое, вольное чувство, основанное на искренности и свободе выбора. Любовь выступает у Чехова не служанкой добра, а в своем собственном высоком значении. Самое важное в любви — сама любовь. Писателя волнует момент зарождения и расцвета любви, время высшего подъема душевных сил. Чеховское понимание любви озарено глубиной и человечностью. Любовь сама по себе прекрасна и достойна доверия, если она искренна и основана на равенстве и свободе чувства. Любовь в рассказе, лишенная момента «личной тайны», вырождается в какую-то иную форму человеческих отношений. Как представляется, любовь Душечки — мнимая любовь, под оболочкой которой скрывается привязчивость беспомощного «я».

Повторяется в этой главке и мотив причитаний по мужьям. Когда умирает Пустовалов, Оленька практически дословно повторяет причитание по Кукину: «- На кого же ты меня покинул, голубчик мой? — рыдала она, похоронив мужа. — Как же я теперь буду жить без тебя, горькая и несчастная? Люди добрые, пожалейте меня, сироту круглую…» (577). Душечка использует даже одни и те же слова в причитаниях: «голубчик мой», «несчастная».

Смерть Пустовалова, как и смерть Кукина, изображается как комическая: «Но вот как-то зимой Василий Андреич в складе, напившись горячего чаю, вышел без шапки отпускать лес, простудился и занемог. Его лечили лучшие доктора, но болезнь взяла свое, и он умер, проболев четыре месяца» (577). После смерти Пустовалова, с которым Душечка прожила в мире и согласии шесть лет, начинается третья главка рассказа. Начинается привязанность Душечки к полковому ветеринарному врачу Владимиру Платоновичу Смирнину, разошедшемуся со своей женой и квартировавшему у Душечки во флигеле. Ее чувство к Смирнину начинается так же, как и к Кукину, — ее трогают его беды, вызывают жалостливое сочувствие. Душечка, совершенно забыв о прежних своих мужьях, начинает повторять, как собственные, суждения ветеринарного врача: «У нас в городе нет правильного ветеринарного надзора, и от этого много болезней. То и дело слышишь, люди заболевают от молока и заражаются от лошадей и коров. О здоровье домашних животных, в сущности, надо заботиться так же, как о здоровье людей.