Поцелуй желанной интриганки - [36]

— И жили они долго и счастливо, — пробормотала Ками.

— У нас нет выбора, — добавил Данте, заставив ее рассмеяться над тем, насколько жестоким он был.

— Ты совсем из ума выжил. — Ками пошла в сторону виллы, но он схватил ее за руку.

— Давай поговорим здесь. Окна открыты. Бабушка может проснуться и услышать нас, если мы подойдем ближе.

— Ты вообще себя слушаешь?

— А ты? Долг перед семьей — это все для меня. — Данте еще крепче сжал ее руку, пока впечатывал свои слова. — Теперь ты часть семьи. — Он сделал шаг вперед, положил руку ей на живот и глубоко вздохнул.

Мир затих, и она представляла, что может чувствовать сердцебиение их ребенка, пульсирующее через них обоих, связывая их вместе незабываемыми маленькими импульсами.

— Наш ребенок — часть твоей семьи, но не я, — сказала Ками. — Что ты собираешься делать со своей семьей? Бросить в беде кузена, который тебе как родной брат?

Данте с шумом выдохнул сквозь стиснутые зубы. Он отпустил руку Ками и сжал пальцы в кулаки.

— Он мог все это уничтожить, — признался Данте, окинув взглядом окружавший их пейзаж. — Это он предал меня. Всех нас.

— Он признался?

— Нет.

— Все еще может измениться. Хочется верить, что Артуро не причастен к краже. Ты представить не можешь, как сильно мне нужно, чтобы это оказалось правдой, но этот кошмар бесконечен. И, откровенно говоря, — Ками бросила на него мимолетный взгляд, — я не могу отделаться от мысли, что все это время ты винил моего отца. Поэтому если ты уже не злишься на меня за то, что я не виновата в бедах твоей семьи, то скоро будешь. Все в твоей семье будут злы на меня.

— Это неправда. Моя бабушка точно не будет на тебя злиться.

— Разбирательство затянется на годы, Данте. Ты потратишь уйму денег и сил. Я знаю, насколько все будет ужасно. Я не хочу быть твоей женой, когда ты решишь, что ненавидишь меня еще больше, чем раньше.

Ками замолчала. Ее горло сжалось.

— Наконец-то мы подошли к сути вопроса. Не только я переполнен ненавистью, не так ли?

Жар разочарования поднялся в ней.

— Да! Да! Я ненавижу тебя, — прошипела Ками, стараясь быть как можно тише. — Артуро или Бенито, какая разница. Все это время ты давил на меня. Я ненавижу тебя, и я ненавижу себя за то, что я такая безвольная, переспала с тобой и забеременела. Во всем мире не найдется более сильного способа связать нас навсегда.

— Тем не менее мы здесь, — спокойно ответил Данте, стараясь скрыть разочарование в своем голосе, и притянул Ками в свои объятия. — Связаны ребенком, которого зачали. Но если ты думаешь, что нас связывает только ребенок, значит, была очень невнимательна, когда мы делали этого малыша, — поддразнил ее Данте и накрыл ее рот своими губами. Поцелуй был дикий, страстный, жгучий, как и чувства, которые их соединяли.

И как и раньше, как и всегда, все снова вышло из-под контроля. Она обвила руки вокруг его шеи, зарылась пальцами в его мягкие волосы, наклоняя его голову ниже, чтобы углубить поцелуй, почувствовать его язык своим.

Это была борьба и воссоединение. Гнев и тоска. Столкновение и ярость, отчаянная сердечная боль, заставившая ее прижаться ближе к его жаркому телу, не отталкивать.

Естественная потребность Данте доминировать заставляла его взять все под контроль, но она не хотела этого. Не в этот раз.

Она была слишком взбешена. Он использовал ее, и на этот раз она использовала его. Она царапнула его нижнюю губу зубами и выгнулась, чтобы отвернуться от него.

Одним резким движением Данте сорвал платье с ее плеч. Ками отступила, глаза расширились от шока, когда воздух коснулся ее обнаженного тела. Они были на улице, на винограднике.

— Ты права, — прорычал Данте. — Не здесь.

Когда он, казалось, взял себя под контроль, что-то вызывающее, злое, невероятно тревожное поднялось в нее. Ей просто необходимо было знать, что в данный момент она сильнее его. Что ее воля может одержать верх.

Данте начал поворачивать ее к дому, но Ками лишь теснее прижалась к нему.

— Нет, здесь. — Ками обняла руками его шею и обхватила его талию ногами.

Они снова целовались. Данте выругался ей в губы, когда опустил Ками на землю. Прохладная трава щекотала ее обнаженную спину.

Его горячий рот скользнул по ее шее, и она открыла глаза.

— Мне не нравится, с какой легкостью ты воспламеняешь меня, Данте. Даже когда я выигрываю, выигрываешь ты. Ты владеешь мной.

— Я чувствую то же самое, черт бы тебя побрал. — Данте прижался лбом к ее лбу. — Как ты можешь этого не знать? Ты все, что я сейчас могу видеть. Ты для меня весь мир. Думаешь, мне нравится такое положение дел?

Его бедра опустились между ее раскинутых ног. Его твердое естество прижалось как раз там, где Ками так жаждала его почувствовать. Его слова и тяжесть его тела… Она горела. Ками закинула ноги на талию Данте и принялась лихорадочно расстегивать пуговицы на его рубашке.

Ками мысленно предупреждала себя не терять голову. Но все разумные мысли куда-то испарились, как только Данте втянул в рот тугую горошину соска.

Она понимала, что должна чувствовать себя использованной. Он ею манипулирует. Но его забота, сдерживаемое желание, поклонение ее телу и ей самой были доказательством их безумной неземной связи, которая не должна существовать, но существует.