Поцелуй сумрака - [2]

За мутным стеклом до самого горизонта простирались опаленные солнцем луга. Вдали от высоких домов небо будто находилось слишком близко, как гигантская крышка, заключившая под собой всю духоту жаркого дня и нас в придачу. Капельки пота стекали по вискам и вызывали жжение, попадая в уголки глаз. Детские крики и непрерывный грохот колес поезда действовали на нервы.

Убрав влажную прядь со щеки, я поискала взглядом мисс Пимслер. Представительница Детского благотворительного общества сидела в начале вагона и – вот те на – вязала шерстяной шарф.

Я встала и пошла бочком по проходу в ее сторону; моя юбка легонько колыхалась, щекоча голени. Поезд покачнулся на повороте, и, ударившись бедром о сиденье, я непроизвольно ахнула.

Мисс Пимслер подняла голову; ее круглое лицо сияло то ли от искренней доброжелательности, то ли от пота. Губы растянулись в самодовольной улыбочке человека, который творит добро и не против, если вы обратите на это внимание.

– Тебе что-нибудь нужно, Верити?

Вообще-то да. Но вряд ли она даст мне два билета обратно в Нью-Йорк.

– Не подскажете, сколько нам еще ехать?

Мисс Пимслер выудила из-под блузки подвеску с эмалевыми часами.

– Мы прибудем в Уилер всего через пару минут. – Она с щелчком захлопнула часы. – Ты знала, что много лет назад твои родители жили в этой части Арканзаса? Поэтому я и посадила вас с Лайлой на этот поезд.

Я удивленно наклонила голову.

– Правда?

Мисс Пимслер кивнула.

– Насколько я знаю, твоя мать провела тут юность – по крайней мере, какую-то ее часть. Твой отец тоже ненадолго сюда приезжал.

Меня охватило любопытство, за коим последовала старая добрая боль.

– Наша мама умерла девять лет назад, а папа… – я не закончила предложение. Нет смысла говорить, что он был не в том состоянии, чтобы делиться историей нашей семьи – даже до недавнего попадания в психиатрическую лечебницу.

Мисс Пимслер тихо цокнула языком.

– Верити, ты умная, находчивая девочка. Уверена, тебя ждет прекрасная жизнь с новой семьей, кем бы они ни были. Бог не даст тебя в обиду.

Я чуть не нахмурилась.

– Почти то же сказала тетя Сьюзен в своем письме.

Мы никогда не встречали нашу единственную живую родственницу, но в своем гадостном ответе на просьбу взять нас с Лайлой в семью она сказала, что это «абсолютно невозможно». Суд счел недопустимым, чтобы семнадцатилетняя девушка и ее сестра были предоставлены самим себе, так что отказ тети Сьюзен стал последним гвоздем в крышку гроба, благодаря чему мы и оказались в приюте Детского благотворительного общества три месяца назад.

– Судя по всему, твоя тетя – мудрая женщина, – мисс Пимслер погладила меня по руке. – Мы должны верить, что все происходит в нашей жизни так, как и было задумано.

Я закусила губу, чтобы сдержать едкий ответ, и пошла обратно по проходу. Пусть мисс Пимслер и тетя Сьюзен верят в судьбу, предназначение или загадывание желаний на падающей звезде. Я же предпочитаю полагаться на себя.

Мечтам о колледже никогда не сбыться, но через семь месяцев мне исполнится восемнадцать. Тогда я найду способ вернуться в Нью-Йорк. Я прекрасно знала, что при желании работа всегда найдется. Последний год обучения в школе я зарабатывала нам на пропитание стиркой и шитьем. Я могла бы снова заняться этим, наняться продавщицей в одну из лавочек в центре города или же присоединиться к машинописному бюро. Продолжая обдумывать варианты, я вернулась на грязное сиденье. Лайла спрятала бумагу в сундук и с надеждой смотрела на проносящиеся мимо луга.

– Здорово, что у нас появится новая мама.

– Не говори так! – Мое сердце сжалось от ее беспечно брошенной фразы. Я вспомнила, как мы катались на замерзшем пруду в Центральном парке, представила маму с румяными от мороза щеками и смехом на устах. – Маму никто не заменит.

Лайла понизила голос и сказала с такой неприкрытой тоской, что у меня перехватило дыхание:

– Может быть, для тебя…

Раздражение испарилось, остались лишь крупицы грусти. Моя сестра не знала маму, которую я так обожала. Ее единственное воспоминание было о бледном лице матери, лежавшей в обитом атласом гробу вместе с нашим маленьким братом, который пережил ее всего на пару часов.

Под визг тормозов поезд дернулся и замедлился. Через окно в вагон залетали хлопья пепла и зола.

– Дети! – обратилась мисс Пимслер. – Скоро мы прибудем в Уилер. – Другие юные пассажиры, несколько десятков, повернулись к приземистой женщине. Она стояла во главе вагона и промокала лоб платком. – Соберите вещи. Давайте дружно постараемся произвести хорошее первое впечатление.

Я опустила взгляд на сундук и два старых саквояжа, в которых хранилось все наше имущество. Мы потеряли дом, когда папина медицинская практика перестала приносить доход, а все остальное пришлось продать, чтобы оплатить аренду череды жалких комнат.

Остальные сироты – до сих пор не верится, что мы одни из них – собрали скудные пожитки, привели в порядок спутавшиеся в дороге волосы и разгладили мятую одежду.

Я закинула на плечо саквояж, передала второй Лайле и взяла сундук под мышку. Мы вышли на платформу, и из рассеивающегося облака пара возник носильщик.

– Мне забрать ваши вещи, мисс? – спросил он, растягивая каждую гласную, словно ленивый кот.