Поцелуй со вкусом мечты - [8]

Первый день работы Чейза был в самом разгаре. Они с Рики стояли у раковины в задней части вольера. Мальчик присоединился к Чейзу сразу же, как возвратился из школы, но сейчас Чейз явно не вызывал у него вчерашнего восторга.

Прежде всего потому, что Рики не считал мытье собачьих мисок занятием для настоящего мужчины. Затем Чейз признался, что получил все свои травмы от езды без седла, а вовсе не от езды на быке. Болельщики же всегда считают именно наездников на быках супергероями и чуть ли не сверхсуществами, несмотря на то, что многие участники родео относятся к ним как к не совсем психически здоровым людям.

Отец Рики был как раз наездником на быках. Чейз решил, что мальчик имеет право быть посвященным в секреты профессии отца, но лишь отчасти, так как некоторые аспекты их работы, так же как и отдельные факты биографии Джимми Каллауэя, были не слишком привлекательны.

— Когда я только делал первые шаги в родео, то пытался залезть на быков, — начал он. — Я был молод и недостаточно умен. Однажды мне даже достался Бодасиус, — сказал он, говоря об огромном быке, известном тем, что ни один ковбой не сумел совладать с ним и продержаться до контрольного сигнала.

— Правда? — Мальчик, по-видимому вспомнив о том, что сам же предложил помочь, схватил одну из мисок, дважды протер ее полотенцем, почти таким же мокрым, как и сама миска, и положил на место. — А вам удалось?

— Нет. — Чейз широко улыбнулся. — Он сбросил меня сразу же. Я сломал пару ребер и не смог дальше участвовать в родео. В тот раз я не оправдал мой вступительный взнос. И это, — сказал он, прополоскав и положив в груду последнюю миску, — одна из причин, по которой я оставил езду на быках. Ты когда-нибудь слышал о Джиме Шоулдерзе?

Чейзу нужно было сменить ботинки на резиновой подошве, которые он носил в вольере, на свои обычные ковбойские сапоги, и он повел мальчика к себе комнату.

— Джим Шоулдерз, — продолжал он рассказ, достав из ящика пару чистых носков, — установил рекорд заработков от езды на быках, который двадцать лет никто не мог побить. Хочешь знать, как, по его мнению, нужно ездить на быке? — спросил он, садясь на постель.

— Конечно, хочу!

С тех пор как здесь поселился Чейз, мальчик впервые вошел в эту комнату. Он обвел ее взглядом, с искренним любопытством рассматривая его скромное имущество.

— Он говорил, что фокус заключается в том, чтобы покрепче обхватить ногами бока и в течение восьми секунд делать страшное лицо!

Рики засмеялся. Это уже кое-что, размышлял Чейз, немало польщенный смехом ребенка. Он подумал о своей племяннице и улыбнулся.

— Я хорошо научился делать страшное лицо, так как добрый Господь немало мне помог, и отчасти научился обхватывать ногами бока быка. Но на этих проклятых восьми секундах я попался!

Рики улыбнулся ему в ответ и остановился у окна. День выдался солнечный и такой теплый для января, что Чейз даже не подумал надеть куртку. Свет пробивался сквозь окно, и его стеклянная радуга бросала на цементный пол свое мерцающее отражение.

Рики, присев на корточки, с любопытством рассматривал диковинный сувенир.

— Мама говорит, что ездить на быках глупо, — с серьезным видом заявил он. — Она говорит, что если взрослый человек садится на разъяренного быка весом в тонну, то у него не больше ума, чем у быка. Но, по-моему, она не любит родео из-за моего папы! Он умер, вы это знаете?

— Да?

Не зная, как продолжить разговор, Чейз продолжал натягивать сапоги.

— Да. Я тогда был маленьким, так что ничего не помню. — Он отошел от окна и остановился перед небольшим комодом, с которого осыпалась синяя краска. — Э, да это же от Федерации?

Рики взял с комода большую позолоченную пряжку от ремня.

— Да.

Рики внимательно рассматривал пряжку.

— Мама сначала очень любила родео, но потом дедушка умер, папа умер, и она разлюбила это занятие. — Он осторожно положил пряжку на место. — А почему вы больше не участвуете в родео?

Чейз натянул второй сапог.

— Ничто не длится вечно!

Рики показал на фотографию в рамке на комоде. На ней темноволосый человек широко улыбался четырехлетней девочке в кружевном платье.

— Кто это?

— Мой брат Майк со своей маленькой дочкой. Ее зовут Дженнифер.

— А что это у нее на ногах?

— Подпорки. Они помогали ей ходить.

Чейз остановился и, потопав ногами, окончательно влез в сапоги, думая о той, юной, Саммер, которая «любила родео».

— Зачем?

— Когда Дженнифер родилась, некоторые ее кости занимали неправильное положение.

— И эти подпорки вправили ей кости?

Из дверей раздался раздраженный голос:

— Ричард Сэмюэл Каллауэй! Я же тебе говорила, что неприлично проявлять такое любопытство...

Чейз повернулся. В дверях стояла смущенная Саммер с большим черным телефоном в руке. Сегодня она завязала волосы сзади, во всяком случае, попыталась это сделать. Половина их свободно падала на плечи. На ней были старые, протершиеся на коленях джинсы. Ее застегнутая на все пуговицы рубашка была намного темнее, чем вчерашняя, и, к сожалению, совсем не облегала тело. Однако он не сомневался, что она опять не надела лифчика.

Как грубо с его стороны получать удовольствие от ее беспомощности! Он широко улыбнулся.