Поцелуй с дальним прицелом - [70]
Все эти свои маленькие победы Алёна вспомнила, наблюдая повышенную любезность Жильбера, поджатые губки бургундок и явное подкручивание усов бургундцами, и настроение у нее сделалось просто-таки великолепное!
Чтобы продемонстрировать собравшимся свою обворожительную походочку и окончательно разбить все мужские сердца, она нарочно прошла через весь двор – смотреть, как местная ребятня ловит в огромном пластиковом бассейне с проточной водой живую форель, набрасывая на нее петли из лески.
Зрелище было прелюбопытное – ничего подобного Алёне видеть в жизни не приходилось! – и очень захватывающее. Уж на что наша писательница была не азартна и равнодушна к рыбной ловле, она непременно истратила бы полтора евро на палку с леской – орудие рыбной ловли, – когда бы не боялась оскандалиться. Одна местная дама – самая коротконогая и широкоплечая – вылавливала форель за форелью так лихо, что содержательница аттракциона уже начала нервничать и поглядывать на рыболовшу с натянутой улыбкой: видимо, боялась, что другим рыбакам ничего не останется. Впрочем, тягаться с бургундкой не мог никто, и Алёна чуть не впервые за последнее время днем, а не ночью, в очередном эротическом сне, вспомнила идола своего сердца. Он-то запросто обставил бы рыболовшу, поскольку был совершенно сдвинут на рыбной ловле. Вообще по жизни им владели всего лишь две страсти: рыбалка и игра на деньги, что однажды подвигло рассерженную Алёну на злобное, но очень меткое высказывание: у Игоря-де (уже упоминалось, что идола зовут Игорем? Нет? Ну так его зовут именно так!) вместо сердца рулетка, а вместо одного местечка – спиннинг! Что характерно, Алёна, кажется, не слишком ошиблась, поскольку идолу везло на рыбалке и в казино просто фантастически. Впрочем, Удача ведь тоже – особа женского пола, ну разве могла она остаться равнодушной к прекрасным колдовским глазам идола… в самом деле прекрасным и в самом деле колдовским!
Как всегда, при мысли об этом несчастном мальчишке, по которому она сгорала уже не первый год, Алёна настолько явственно ощутила его присутствие, что даже словно бы почувствовала на себе его пристальный, его особенный, чуть исподлобья взгляд. Так умел смотреть только Игорь. С любой особой женского пола при этом делалось телесное трепетанье, сердечное содроганье, коленок подгибанье и общее погибанье.
Эффект присутствия был настолько силен, что Алёна повернула голову – и даже покачнулась от изумления. Чужой пристальный взгляд действительно имел место быть, и мужчина, не сводивший с нее глаз, был и впрямь разительно похож на Игоря. Однако – на Игоря двадцать лет спустя, как выразился бы знаменитый Дюма-пэр.
Это был Игорь повзрослевший и не то чтобы постаревший… а, как бы это поточнее сказать, уставший от жизни, в которой, такое впечатление, ничего хорошего не нашел. Именно эти бесплодные поиски проложили циничные складки у рта, пометили виски яркой сединой, провели бороздки по лбу и напрягли морщинками кожу вокруг матово-черных глаз. Да, вот в чем прежде всего отличие: кумир сердца Алёны сияет и светится, словно солнышко, не зря же она то и дело называет его глаза черными солнцами (беззастенчиво цитируя при этом Бунина, но никому об этом, разумеется, не сообщая), а этот новый Игорь, наоборот, поглощает окружающий солнечный свет, «перерабатывая» его в некий полумрак. Кроме того, этот другой, чужой Игорь явно чем-то измучен, то ли заботами, то ли болезнью, нечто страдальческое таится в изломе его узкого рта, однако Алёна поняла, что он сжился со своими страданиями и даже научился, невзирая на них, получать от жизни максимум удовольствия – например, изучая насмешливым, раздевающим взглядом хорошеньких незнакомок…
Что характерно, удовольствие было взаимным.
Нет, не в том смысле, что Алёне так уж нравилось, когда ее публично раздевают (наедине – это пожалуйста, сколько угодно, и чем скорей, тем лучше!), а в том, что она тоже с удовольствием посматривала на незнакомца, который совершенно определенно попадал в разряд тех мужчин, которых она называла «волнующими» и к каким еще недавно принадлежал и некий русско-французский киллер, спасаться от мести коего Алёна примчалась в Мулен… Не зря, как выяснилось: вот словно бы поглядела в повзрослевшие, поумневшие, усталые глаза своей роковой любви…
И она, как обычно, задумалась: а влюбилась бы она в Игоря с таким же ошалелым, девчоночьим самозабвением, как влюбилась сейчас, если бы встретила его не сияющим и сверкающим юнцом, а именно вот таким: уже взрослым и даже усталым от прожитых лет? И, как всегда, она не смогла ответить определенно. Зато Алёна совершенно точно знала, что вот этот неизвестный мужчина ей очень нравится: нравится весь, от этой резкой седины и утомленно-циничной полуулыбки – и до того, как он сидит, обмахиваясь шляпой и положив на колено худую загорелую щиколотку. Его мокасины из отличной кожи были надеты на босу ногу, и это тоже ужасно понравилось Алёне, хотя и шло, наверное, вразрез с требованиями этикета и хорошими манерами. Именно этим незнакомец еще больше очаровал эпатажную детективщицу, которая и сама-то вечно шла с чем-нибудь или кем-нибудь
