Поцелуй с дальним прицелом - [69]

– Террорист? – сделала страшные глаза Алёна.

– Нет, ну разве что в прошлом. А сейчас он совершенно остепенился, увлекся сельским хозяйством и стал даже больше бургундцем, чем его жена Жаклин, она из местных. Тоже очень славная. Кстати, в приданое Жильберу она принесла все эти поля, мимо которых вы сегодня бегали. В страду, говорят, Жильбер там днюет и ночует, как и положено крестьянину. Жильбер и Жаклин всю тусовку сегодняшнюю и организовали. Ух ты, сколько народищу, не то что в прошлом году!

«Народищу» в просторном дворе старой мэрии было человек пятьдесят, но, видимо, для Мулена это оказался абсолютный рекорд. Алёна с любопытством пялилась на бургундских крестьян, которые выглядели не слабее знакомых ей парижан. Одежда, прикид, прически… Алёна порадовалась, что послушалась Марину, накрасилась и надела свое самое козырное платьице, купленное как раз накануне отъезда на распродаже в любимом магазинчике «Буртон» на бульваре Осман, рядом с Галери Лафайет. Платьице – собственно, модненький в этом сезоне сарафанчик бордовый в белый горошек – было очень открытое: настолько, что белое кружево ажурного лифчика то и дело кокетливо выглядывало из декольте, а уж бретельки-то и вовсе лезли наружу. Жаль, что не успела найти подходящий бордовый лифчик, белый уж слишком бросается в глаза, а впрочем, это при нынешней моде – вроде бы самое обычное дело. Поэтому Алёна в конце концов перестала нервно поправлять платье и предоставила всем окружающим возможность любоваться своим нижним бельем. В конце концов, оно было великолепное, да и грудь тоже недурна. А уж ноги-то!.. Здешним осадистым и довольно-таки коротконогим дамам такие и не снились!

Честно говоря, по-настоящему привлекательной была среди них только какая-то девуля лет пятнадцати – из числа тех, которых Алёна называла «Умри, Голливуд!». Этот бело-розовый фарфоровый ангелочек был прирожденным разбивателем юношеских сердец и делал это с откровенным, чистым, нескрываемым удовольствием. Сначала Алёне показалось, что разбиты два сердца, но потом она поняла, что все-таки одно, потому что одному из двух увивавшихся вокруг нее мальчишек красотка никакого внимания не оказывала, а другому, наоборот, даже очень везло на взгляды и улыбки! Впрочем, первый мальчишка был угрюм и рыжеволос, вдобавок напялил на себя немыслимо широкие и неуклюжие бермуды, которые небось и самого Алена Делона изуродовать способны, а второй именно что напоминал Алена Делона в его лучшую пору, и рядом с этим веселым очаровашкой у хмурого рыжего не было никаких шансов. Почему-то при взгляде на этот милый сельский треугольник Алёна вспомнила другой, который имел место быть в этом самом Мулене четверть века назад, когда известный ей Бертран и номинально известный Дени Морт соперничали из-за вовсе неведомой Арьян, а она, такая-сякая, предпочла Морта, разбив этим сердце Бертрана… Вот и этот ангелочек определенно разобьет сердце рыжего дурачка в полные и окончательные дребезги, если он не перестанет таскать свои кретинские бермуды и не наденет такие же обливающие ноги джинсы, какие были на длинноногом подобии Делона.

А впрочем, молодость всегда красива. Можно спорить, все окружающие бургундки были в свое время так же обворожительны, как эта девчоночка, а вы поглядите на них теперь!.. Лишь для таких редкостных особей, как русская писательница Алёна Дмитриева, которая не устает совершенствовать свою красоту, свое время не минует никогда – а потому совершенно неудивительно, что все окружающие так и пялятся на нее.

Правда, Алёну поначалу тревожило, что интерес вызывают не столько ножки, фигурка и бюстик, сколько принадлежность к экзотической русской нации. Бургундия – это вам не Иль-де-Франс![20] Здесь негров, арабов и русских по пальцам одной руки можно перечесть! Однако когда к ней подошел плотный, высокий, очень загорелый мужчина с носом-серпом и, обмениваясь традиционными французскими поцелуйчиками, принялся заглядывать в означенное декольте, Алёна поняла, что напрасно беспокоилась, приободрилась и улыбнулась галантному бургундцу со всей мыслимой и немыслимой приветливостью – тем паче что это оказался не кто иной, как знаменитый Жильбер – остепенившийся террорист, офранцузившийся корсиканец и вообще вице-мэр.

Красавцем его никто не назвал бы даже в потемках, однако он благоухал совершенно потрясающим парфюмом, был щеголевато одет и вообще излучал то, что дамы-романистки весьма расплывчато называют мужским обаянием. Вообще Алёна уже не первый раз заметила, что эта самая расплывчатая субстанция во французах присутствует очень определенно. А может быть, это на нее действует их принадлежность к другой нации? Скажем, дома, в России, отдыхая в какой-то из нижегородских деревень, в том же приснопамятном для нее Доскино Богородского района, она вряд ли стала бы так отчаянно кокетничать с водителем фургона, который привозил хлеб, как кокетничала здесь с буланжье, что каждый день развозил по ближним деревням свежайшие метровые багеты и невероятно вкусные слоеные пирожные, которых Марина и Алёна съедали штуки по три каждый день. Ну, Марину никакие пирожные взять не могли, такая уж у нее была счастливая конституция, а нашей писательнице, чтобы спасти плоды многолетних страданий, приходилось отмахивать по утрам не менее пяти-семи километров по прекрасной Бургундии… К счастью, и впрямь прекрасной – до сердечной боли прекрасной! Впрочем, окажись гипотетический булочник из Доскино таким же улыбчивым обаяшкой, как буланжье из Мулена, кто знает, может быть, Алёна и ему попыталась бы вскружить голову. А разве дома строила бы она глазки какому-нибудь электрику? Того же парня, который на второй день их пребывания в Мулене приехал по вызову Мориса отремонтировать нагреватель воды, она практически свела с ума в считаные минуты. Просто так, ради спортивного интереса, чтобы проверить, не утратила ли квалификацию. События ее личной жизни последнего времени не способствовали укреплению веры в себя… ну, Алёна и укрепила ее мимоходом в Мулене! Впрочем, убедившись, что электрик уже коротит и его даже вот-вот замкнет, она угомонилась и совершенно спокойно отправилась помогать Марине кормить и купать Лизочку, оставив Мориса развлекать пустыми разговорами монтера и недоумевать, почему затянулся его визит, хотя обогреватель уже давно работает, бургундское выпито и все мировые проблемы обсуждены. Коварная Алёна между тем так и не спустилась из верхних комнат, где находились спальни, хотя Лизочку уже искупали и уложили, а Марина, наблюдавшая интригу, давясь смехом, внимала унылым рассуждениям электрика о предстоящем каникюле