Поцелуй обмана - [24]

Было ошибкой с ним сойтись, но, так или иначе, других свободных комнат здесь все равно не было, так что при любом раскладе нам с ним все равно пришлось бы делить этот чердак.

Наше жилище не отличалось удобствами. Только крыша над головой да тощие соломенные матрасы, которые мы сами втаскивали наверх. Спасибо еще, что из хлева сюда не доходила вонь – пока. Нельзя не признать, однако, что еда на постоялом дворе была намного вкуснее, чем костлявая белка, насаженная на ветку и поджаренная на костре, к тому же мне смертельно надоело пить воду пополам с песком из мелких речушек.

Надеюсь, темный сидр придется вам по вкусу.

Да, он пришелся по вкусу. Не знаю, что я ожидал увидеть, но только не такое. Поморщившись, я потер бок, вспоминая многочисленные побои – это было давно, но навсегда врезалось в память. Те особы королевской крови, с которыми мне доводилось иметь дело, были сотканы из алчности и трусости, в ней же я не заметил ни того, ни другого. Она храбро держалась с тем наглецом, защищала подругу так, будто у нее за спиной стоит целая армия. Ей было страшно, я ясно видел, как дрожат в ее руке кружки. Но страх не заставил ее отступить.

Но нет, принцесса остается принцессой. Все это – не что иное, как надменная самоуверенность, выдающая ее происхождение. Я вспомню об этом, когда придет ее время – но это не означает, что пока я не могу позволить себе лишние несколько дней насладиться жизнью на постоялом дворе и прочими радостями, прежде чем выполню поручение. А времени на его выполнение у меня предостаточно. Гриз и остальные должны присоединиться ко мне не раньше, чем через месяц. Я не обязан проводить это время в одиночестве, бродя по пустошам и поедая грызунов, если можно остаться здесь. А свою работу я еще сделаю, когда наступит подходящий момент. Комизар всегда мог на меня положиться, и в этот раз я тоже его не подведу.

Я стащил с ног сапоги, задул фонарь и сунул нож под матрас с краю, чтобы был под рукой. Сколько раз мне приходилось перерезать им глотки, безымянным, незнакомым? Но в этот раз я знал имя своей жертвы – хотя бы то, которым она сама себя называла. Лия. Совсем не королевское имя. Мне было любопытно, почему она его выбрала.

Лия. Это звучало, как тихий шелест ветра.

Глава двенадцатая Принц

Я уверял Свена, что не стану с ней разговаривать. Но с того самого мгновения, как увидел ее, увидел, как она гордо несет себя, словно не замечая мира вокруг, я только этого и желал. Я хотел произнести грандиозную обличительную речь, отповедь, от которой даже у моего ко всему привычного отца запылали бы уши. Я хотел выдать ее, объявить во всеуслышание, кто она такая – но вместо этого сидел молча и позволил ей подойти к нам и предложить меню. Принцесса Арабелла, Первая дочь дома Морриган, прислуживала в таверне.

И мне показалось, что ей это нравится. Нравится чрезвычайно.

Пожалуй, именно это взбесило меня больше всего. Пока я трясся в седле и глотал дорожную пыль, представляя ее в лапах разбойников или медведей, она развлекалась, играя в служанку. Не женщина, а ходячее несчастье, это я уже понял – а в тот день, когда она сбежала с нашей свадьбы, я чудом избежал отравленной стрелы. Мне следовало бы благодарить ее за это. Я чуть не рассмеялся, вспомнив, что отец предлагал мне завести любовницу на другой день после свадьбы. Эта девушка способна была бы заставить весь королевский двор и половину королевской армии горько сожалеть о таком решении.

Я перевернулся на другой бок, устраиваясь на комковатом матрасе, в надежде, что мешаю спать своему непрошеному соседу. Он добрых полчаса громко топал по чердаку, прежде чем потушил свой фонарь. Я обратил внимание, что он наблюдал за ней в таверне, не спуская глаз, с первой минуты, как только мы вошли.

Признаюсь, я и сам был ошеломлен, впервые увидев ее. Ничего похожего на кислое, измученное долгой дорогой лицо, которое я рисовал себе в мыслях. Заготовленная гневная отповедь потеряла всякий смысл, когда я рассмотрел эту девушку. Мне почти хотелось, чтобы это оказалась не она, но, услышав, как она разговаривает, я уже знал. Я узнал ее по решительности и пылкому нраву. По тому, как уверенно она осадила зарвавшегося пьянчугу всего несколькими жаркими, хотя и опрометчивыми словами.

Мы сели к столу, и я заметил, что мой новоиспеченный приятель продолжает глядеть на нее, буравя взглядом, как пантера, готовящаяся к прыжку – может, обдумывал, подойдет ли она ему в качестве десерта. Я тогда чуть не вышиб из-под него табурет.

Надеюсь, завтра утром он будет уже далеко отсюда и забудет думать о местной служаночке, за которой пытался приударить. Когда мы вышли из таверны и он отлучился по нужде, я осмотрел его вещи – все неприметное, никаких меток, ни клейма мастера, ни названия местности. Ничего. Сам вьюк, ножны, поводья, попона – все безымянное, нигде ни малейшего украшения, ни даже простенького тиснения на уздечке. Случайно – или намеренно?

Я снова заворочался, не находя удобного положения. Итак, я увидел ее. Что теперь? Я убеждал Свена, что не заговорю с ней – и заговорил. Я хотел публично опозорить ее – и не сделал этого. Я хотел поговорить с ней наедине и понимал, что не смогу. Решительно все шло не так, как я планировал.