Поцелуй на морозе [заметки]

1

Оговорка, касающаяся терминологии, но не только: сознавая принципиальную разницу между понятиями «русский» и «советский», я постараюсь пользоваться ими так, чтобы надобность их различения была очевидной. Впрочем, порой их границы размываются и выбор определения становится трудным: это может быть вина моя или самой действительности, где далеко не всё однозначно. Во всяком случае, прошу моих русских друзей в эмиграции, где в некоторых кругах царит в последнее время повышенная бдительность в вопросе различения этих терминов, чтобы в случае чего не обращались сразу к тяжелой артиллерии полемической стрельбы и не считали, что здесь оспаривается фундамент их патриотизма. Спорить, понятно, можно всегда, но лишь бы со смыслом. И еще одно. Не трогая уже утвердившихся в обиходе сокращений типа ZSRR (СССР) или TPPR (Towarzystwo Przyjaźni Polsko-Radzieckiej – Общество польско-советской дружбы), либо названий вроде «Literatura Radziecka» (журнал «Советская литература»), я буду пользоваться определением «sowiecki», а не «radziecki». Так говорили и писали у нас до войны и так поступают (почти?) во всех языках. Термин «radziecki» появился, как я слышал, где-то в 1940 г. во Львове, по образцу украинского, а после войны был введен официально. В нем ощутимы сервилизм и подхалимство. Не думаю, чтобы мы – страна de nomine суверенная – как раз в этом вопросе должны были следовать примеру союзных республик. К тому же лизоблюдная «теплота» определения «radziecki» приводит к тому, что, скажем, сочетание «radziecki łagier» как-то не звучит, не правда ли? В независимых публикациях в последнее время выступает тенденция возврата к довоенной терминологии.

2

ЗМП (ZMP – Związek Młodzieży Polskiej) – Союз Польской Молодежи, польский аналог Комсомола.

3

На самом деле – Рябушинскому (прим. пер.).

4

4 Агнешка Осецкая (1936-1997) – писательница, драматург, поэтесса, автор песенных текстов, театральный режиссер. Друг и переводчик произведений Осецкой (песни, пьеса «Вкус черешни») Булат Окуджава посвятил ей пронзительные и пророческие строки:

Поверь мне, Агнешка, грядут перемены…

Так я написал тебе в прежние дни,

Я знал и тогда, что они непременны,

Лишь ручку свою ты до них дотяни…

А если не так, для чего ж мы сгораем?

Так, значит, свершится всё то, что хотим.

Да, всё совершится, чего мы желаем,

Оно совершится, да мы улетим…

(прим. пер.)

5

Автор вспоминает фрашку великого Циприана Камиля Норвида (1821-1883):

Огромные войска и генералов свора,

Полиции – тайные, явные и обоего пола –

Против кого орава та идти готова?

Да против пары мыслей, что совсем не новы!

(прим. и перевод М.Малькова).

6

Текст песенки принадлежал известному киносценаристу и поэту, безвременно умершему Геннадию Шпаликову.

7

Использование многих деминутивов (уменьшительных форм) типа „Вася”, „Володя”, „Жора”, „Юра” требует дополнительного объяснения. Не принимайте это за проявление амикошонства, которого не выношу. С людьми, которых я так называю, меня связывали добрые и сердечные отношения, позволявшие пользоваться ими, это первое. Второе и более важное – в широко понимаемой литературной среде эти обозначения были (и, вероятнее всего, остаются) повсеместно распространенными как доказательства признания и симпатии, поэтому желание передать атмосферу описываемых встреч заставляет прибегать к ним. Известно было, например, в мои русские времена, что вопросы: «Вы читали нового Юру?» или «Видели пьесу Васи?» относятся наверняка к Трифонову и Аксёнову, подобным образом я никогда не слышал, чтобы о Балтере кто-нибудь сказал иначе, чем «Боря», хотя никак не допускалось (кроме, понятно, круга самых близких людей) говорить так о Слуцком: я думал и думаю о нем всегда как о Борисе Абрамовиче. Русский этикет обхождения, кстати сказать, имеет свои нюансы: доказательством почтения может быть как уменьшительная форма (употребляемая обычно по отношению к ровесникам), так и зарезервированная для великих и выдающихся привилегия называния по имени и отчеству. Последнее не только распространено, но одновременно выступает как некий знак цехового братства: говорят, например, обычно «Борис Леонидович», «Анна Андреевна» или «Осип Эмильевич» вместо «Пастернак», «Ахматова», «Мандельштам». Кстати, грузины вкладывают в употребление имени особый, высший смысл: своих самых великих поэтов они называют только «Паоло» (Яшвили) или «Тициан» (Табидзе), что в свою очередь предполагает повсеместную идентификацию этих авторов. Отсюда как утонченный и изящный комплимент, который, не скрою, доставил мне как-то удовольствие в Тбилиси, прозвучал вопрос «Знают ли в Польше стихи Галактиона?», скрывавший в себе как определенную информационную цель, так и предположение, что гость – это свой человек, поскольку знает крупнейшего лирика современной Грузии Галактиона Табидзе.

8

Перевод М.Малькова.

9

Сегодняшнее примечание. Четверть века назад все читатели «Штандара» были обязаны знать, кем был Матросов, но нынче, пожалуй, уместно пояснение. Александр Матросов, атакуя немецкий бункер, закрыл амбразуру дота собственным телом и стал – наряду с Зоей Космодемьянской, Олегом Кошевым, Николаем Гастелло и другими – символом героя последней войны.

10

Сегодняшнее примечание. Тут я немного приврал ради художественного эффекта: эту фразу произнес вовсе не фронтовик, а практически мой ровесник Илья Зверев (см. главу «Лица моих друзей»).

11

Вл. Лакшин. Эскизы к трем портретам. Елена Сергеевна. / «Дружба народов», 1978, № 9, стр. 216.

12

Л. Белозерская-Булгакова. О, мёд воспоминаний… Ardis. Ann Arbor. 1975.

13

За пределы этого текста выношу размышления об особой категории вдов, мужья которых были людьми злыми, скверными – литературными наемниками и ищейками типа Ермилова, Эльсберга, Аркадия Васильева. Они, наверное, тоже были разными – солидарными в творимом зле или несшими трагическое бремя несогласия с ним, закосневшими в догмах или полными комплексов. Как человеческая, вдовья боль может уживаться с сознанием зла, причиненного другим людям, а доброе сердце со злопамятством? Какая атмосфера царит в этих домах? Может, все притворяются, что верят в честность покойного? Или стараются о нем поскорее забыть (и это становится карой)? Не знаю. Такой России мне познать не довелось.

14

Автор вспоминает фрашку великого Циприана Камиля Норвида (1821-1883):

Огромные войска и генералов свора,

Полиции – тайные, явные и обоего пола –

Против кого орава та идти готова?

Да против пары мыслей, что совсем не новы!

(прим. и перевод М.Малькова).

15

Иллюстрацией может служить анонимное двустишие, одна из тех убийственных эпиграмм, которыми унижаемая и репрессируемая русская литература колола и жалила своих палачей, предателей и прислужников тирании:

«Каин, где брат твой Авель?

Никулин, где брат твой Бабель?».

16

Сегодняшнее примечание. Я ошибался – он, однако, жив. Его фамилия снова встретилась мне в литературной прессе. Поэтому в последний момент я заменяю ее в тексте инициалом. Ведь я не могу быть абсолютно уверен, что всё в деятельности Х. выглядело так, как мне тогда представлялось. А вдруг были какие-то серьезные смягчающие обстоятельства?

17

Инъяз – сокращенно Институт Иностранных Языков. Впрочем, не совсем уверен, что речь шла именно о нем, фигурировать мог и другой институт подобного, элитарного плана, это не имеет принципиального значения.

18

Первый из поэтов – Сергей Городецкий, второй – Борис Слуцкий.

19

В. Лёвшин. Садовая 302-бис/ «Театр», 1971, № 11.

20

В 1920 г. польские войска под командованием генерала Люциана Желиговского захватили Вильно (Вильнюс) /прим. перев./.

21

Книга написана Адольфом Рудницким (прим. пер.).

22

Названную ни более, ни менее как: «Философские основы и практика перестройки в СССР»