Поцелуй меня в Нью-Йорке - [26]

В общем, я просто рассматриваю здание университета, думая о том, что, может быть, я…

А может быть, и нет.

Нам приходится трижды звонить в домофон, прежде чем я отправляю Кэти сообщение с просьбой о помощи, но в конце концов я обнаруживаю себя в лифте, который едет на четвертый – в Америке это третий – этаж шикарного жилого дома. Думаю, теперь я иду впереди, потому что из нас двоих только я знаю хоть кого-то на этой вечеринке. Лифт открывается, и мы видим, что дверь в квартиру 3Б не заперта. Звуки болтовни гостей на фоне инди-музыки – потому что а как же иначе? – и Мистейк тут же начинает вырываться из моих рук, словно намереваясь сбежать. Я успокаиваю собачку, обещая, что мы пробудем здесь недолго, и затем мы словно заходим на подиум, где демонстрируется современная модная одежда. Мы буквально окружены накрахмаленными мужскими рубашками, джемперами с классическим принтом и расклешенными платьями. Кроме того, прямо перед входом собралась целая толпа молодых людей, отчего мне с моей огромной сумкой и Энтони с его рюкзаком пробраться внутрь квартиры представляется довольно проблематичным.

– Бог ты мой! – Голос Кэти, кажется, перекрывает весь окружающий нас шум и музыку. Такой хорошо поставленный голос, которому все сразу же готовы подчиниться. Толпа у двери, кажется, расступается, позволяя мне увидеть Кэти, стоящую посреди кухни в конце коридора около черной барной стойки. Она уставилась прямо на Мистейк, и я начинаю паниковать: вдруг это серьезное нарушение правил местного этикета – притащить английского бульдога на шикарную вечеринку? Однако Кэти выходит из кухни и протягивает ко мне руки, словно хочет взять у меня Мистейк. Я уже собираюсь дать ей подержать нашего щенка, когда Кэти сгребает меня в объятия.

– Дай-ка мне получше тебя рассмотреть, – она улыбается и тащит меня на кухню к свету.

Девушка держит меня на расстоянии вытянутой руки, медленно оглядывая сверху вниз и обратно.

– Мне нравится твой новый образ, Лотти, – наконец заключает она.

Она прозвала меня Лотти в мой первый день в «Святом сердце». Я стала ненавидеть это прозвище уже во второй.

– Просто захотелось чего-то необычного, понимаешь? – говорю я ей, прижимая к себе Мистейк. Похоже, голос Кэти ее нервирует. Может, если я продолжу говорить, собачка успокоится. – Спасибо за приглашение. Вечеринка в канун Рождества… Дома мы такого не устраиваем. В Америке так принято?

Кэти пожимает плечами:

– Да нет, на самом деле моя семья – евреи, поэтому мы не носимся с сочельником так, как все остальные. Это квартира моей кузины, а она уехала из города.

– Только не говори мне, что она не в курсе того, что происходит.

Смех Кэти похож на громкий треск.

– Нет-нет, глупышка… Я, конечно, не самый лучший человек на свете, но все же не настолько ужасна. Наоми всегда разрешает мне устраивать здесь вечеринки, когда уезжает. Она обычно говорит что-то о том, что жизнь нужно проживать в быстрой перемотке.

– И что это значит?

Кэти гримасничает, морща нос и качая головой:

– На самом деле, я понятия не имею. Но зато у меня есть место, где я могу устраивать вечеринки. Кстати, хочешь попробовать сидр, который приготовила Гарриет?

– Да, давай, – соглашаюсь я, но Кэти не ждет моего ответа.

Девушка уже повернулась к барной стойке, чтобы достать красную кружку. Когда она протягивает ее мне, я поворачиваюсь к Энтони, чтобы узнать, хочет ли он сидра…

Но Энтони нет рядом. Видимо, изумление отображается на моем лице, потому что Кэти машет в сторону гостиной.

– Кажется, я видела, как его склеили и утащили куда-то туда.

Я пробираюсь мимо гей-пары, обнимающейся под омелой, к кухонной двери, стараясь не встречаться взглядом с качком, с которым я, кажется, пересекалась на биологии. Я испытываю соблазн выставить Мистейк перед собой, словно щит, на случай, если качок надумает наклониться ко мне для поцелуя под омелой. И я чувствую себя каким-то монстром, который готов использовать в таких целях бедного беззащитного щеночка.

Я наконец врываюсь в гостиную и чуть не теряю сознание от влажного воздуха, наполненного жаром тел и винными парами. Я осматриваюсь в поисках Энтони и нахожу его в углу, рядом с до неприличия огромным телевизором, по которому идет повтор эпизодов «Теории большого взрыва»[34].

Похоже, Кэти была права – Энтони и в самом деле «склеили». Две девушки в миленьких фланелевых рубашках и джинсах – я аплодирую им стоя за то, что они разбавили вереницу расклешенных платьев, – стоят перед ним. Мне не видно их лиц, поэтому я не могу понять, из моей ли они школы, но их позы явно говорят о том, что они изо всех сил заигрывают с Энтони. Та, что слева от меня – справа от Энтони, – постоянно накручивает пряди волос на палец, словно на бигуди. Другая – слева от Энтони, справа от меня, уперев руки в бедра, пристально смотрит ему в лицо, вообще не шевелясь. Она похожа на манекен, только со здоровым цветом лица.

– Да не может быть, чтобы ты жил в Бенсонхерсте[35], – восклицает Манекен, ударяя Энтони в плечо, словно в шутку предлагая ему не врать.

Энтони в ответ лишь усмехается и смотрит на свои ботинки. Не могу понять, смущен он или ему приятно такое внимание. Точно так же, как не могу понять, является ли чувство, возникшее у меня в груди, настоящей ревностью?