Поцелуй меня, дьявол - [13]

Я мрачно усмехнулся при мысли о том, как бы он вел себя, если бы на минуту был лишен оружия и власти и оставлен в закрытой комнате с кем-нибудь, кому он не нравится. Я почти видел его лицо за окном, и губы мои растянулись в зловещую усмешку, потому что теперь я точно знал, что буду делать.

Было поздно, но только по часам. Город зевал и потягивался после ужина, пробуждаясь к ночной жизни. Дождь затих, возвестив о своем конце глухим рокотом неба. Воздух стал чище, свет чуть ярче, лавина автомобилей пошла на убыль, так что я без труда поймал такси и доехал до дома, где жил Пэт.

Он впустил меня с улыбкой, промычал что-то сквозь стопку бумаг, зажатую в зубах, махнул рукой в сторону гостиной и взял мое пальто. Ему достаточно было одного взгляда, чтобы заметить отсутствие пистолета у меня под мышкой.

— Выпьешь? — спросил Пэт.

— Не сейчас.

— Всего лишь имбирный эль.

Я покачал головой и сел. Пэт налил себе стакан, опустился в кресло с подголовником и сунул бумаги в конверт.

— Рад видеть, что ты путешествуешь налегке.

— А для тебя это неожиданность?

Он усмехнулся краем рта.

— Я полагал, что ты сам знаешь, как себя вести в такой ситуации. Хочу только сказать, что я тут ни при чем.

— Но ты не очень об этом сожалеешь, ведь так?

— По правде говоря, не очень. — Он побарабанил пальцами по конверту, затем поднял на меня глаза. — Это режет тебя в смысле работы, но я не думаю, что ты умрешь с голоду.

— Я тоже так не думаю, — усмехнулся я в ответ. — До каких пор меня собираются держать на привязи?

Ему совсем не понравилось, что я улыбаюсь. Вокруг глаз собрались морщинки — верный признак раздражения. Он знал, что я это вижу, и надолго приложился к пиву. Потом сказал:

— Пока они не будут готовы отменить свое решение, если они вообще его отменят.

— На них тоже найдется управа, — сказал я.

— Ты так думаешь?

Я сунул в рот сигарету, прикурил.

— Завтра можешь им напомнить, что я член профсоюза, налогоплательщик и человек со связями Мой адвокат, надо полагать, уже представил возражения против незаконных действий, допущенных по отношению ко мне. Они не смогут подвести меня под статью о запрете на профессию без решения суда.

— Ты что-то очень разговорился, Майк.

— Ага. И ты знаешь, о чем я говорю. Я никому не позволю наступать себе на ноги, даже федеральным властям.

Его пальцы с силой сжали стакан.

— Майк… Это не просто убийство.

— Знаю.

— И много?

— Не больше, чем прежде. Но я много думал над этим.

— И какие выводы?

— Один. — Я твердо взглянул на него. — Мафия.

В лице его ничего не изменилось.

— И что дальше?

— Я могу быть полезен, если ты перестанешь меня отпихивать. — Я выпустил струю дыма и смотрел, как она растворяется в воздухе. — Я не стану размахивать своим послужным списком, ты знаешь его не хуже меня. Может, я и пристрелил нескольких подонков, но общество не очень по ним скучает. Если твои друзья-приятели в Вашингтоне думают, что я способен действовать с кондачка, тогда их пора отправлять на курсы повышения квалификации. У них там нет профессионалов моего уровня… Ни одного. Если бы они были, они бы заколачивали больше меня. Не станешь же ты утверждать, что там работают из любви к искусству! Они действуют в меру своих способностей.

— Чего-чего, а самомнения тебе хватает.

— Иначе нельзя, братец. Пока сам себя не похвалишь, никто не похвалит. Скажи спасибо, что я до сих пор не покойник, как многие другие.

Пэт неторопливо допил эль, повертел в руках пустой стакан.

— Будь моя воля, Майк, — сказал он, — я бы подключил к этому делу тебя и еще десять тысяч человек. Примерно столько нам требуется для борьбы с ними. Но я человек подчиненный и выполняю приказы. Чем я могу тебе помочь?

— Тебе виднее, Пэт.

На этот раз он рассмеялся. Совсем, как в старые времена, когда нам сам черт был не брат, и если надо было ненавидеть, мы делили ненависть на двоих.

— Ладно, ты хочешь нырнуть в это дело независимо от того, кто и что говорит. Ну, что ж, раз ты продолжаешь стоять на своем, лучше уж использовать твои таланты, чем ставить палки в колеса.

Улыбка на лице Пэта была самая натуральная, глаза блестели. Словно бы время перенесло нас на шесть лет назад, и мы снова были в одной упряжке, лихо берущей любые барьеры.

— Вот что я скажу тебе, Майк. Мне тоже не нравится, как действует ФБР. Мне не нравится, когда уголовщина смыкается с политикой. Мне все это уже осточертело. Каждый предпочитает помалкивать, лишь бы не связываться с ними. Давно пора погладить их против шерсти. Я столько наслышался об их исключительности, что почти уверовал в нее. Ладно, где наше не пропадало! Давай потянем за ниточку и посмотрим, что из этого выйдет. Скажи, на что ты рассчитываешь, и я постараюсь тебе подыграть. Смотри только сам не испорти игру, по крайней мере в ближайшее время. Если получится что-нибудь путное, у меня будет повод для доклада начальству, и тогда я, возможно, не вылечу с работы.

— Ты всегда можешь стать моим партнером, Пэт.

— Спасибо. А теперь скажи, что тебе требуется.

— Информация. Самая подробная.

За ней не надо было далеко ходить. Информация лежала у него на коленях. Он вытащил из конверта сколотые бумаги и перелистал, держа в руках. За головой у него стояла лампа, и на листках просвечивали строчки машинописного текста. Их было не очень много.