Поцелуй меня, дьявол - [12]

— Это для тебя что-то новое, детка.

— У тебя научилась.

— Тогда заканчивай.

Она протянула руку и вытащила из пачки сигарету. В этом движении была женственность, грация и пластичность точеных пальцев. Ее рукой можно было любоваться, как прекрасной картиной старых мастеров. Трудно было представить себе зажатый в ней пистолет, грохот и пламя выстрелов, бьющих наповал, как это дважды происходило на моих глазах.

— Теперь за невиновность с долей вины надо платить, — сказала она. — Тебя будут использовать как один из крючков с наживкой, пока что-нибудь не клюнет.

— И в конечном счете выиграет народ, — добавил я.

— Совершенно верно, — уголки ее губ дрогнули в улыбке. — Но не огорчайся, Майк. Они давно уже пользуются твоим способом, ты сам их научил.

Я катал пальцами патроны по дну пепельницы. Велда неподвижно наблюдала за мной из другого конца комнаты, задумавшись о чем-то с полузакрытыми глазами. Потом поднялась, бросила пачку сигарет в пустое кресло рядом со мной и надела пальто.

Я не смотрел, как она уходит. Я погрузился в мечты о том, что я сделаю, а может, и как я это сделаю, если не будет свидетелей. Мое воображение рисовало толстые хари с тяжелыми подбородками, разъевшиеся за чужой счет, и то кровавое месиво, которое я сделаю из них рукояткой своего пистолета. Мое воображение рисовало тайный легион убийц, которые проводят парад террора под знаменем мафии и потешаются над нашими законами и обычаями, и я представил себе, как быстро улетучится их дьявольское самодовольство, когда они сами начнут превращаться в смердящие трупы.

Ей не стоило труда прочитать мои мысли. Она уже не раз видела меня в таком состоянии. Ей также не стоило труда вернуть меня к действительности.

— А не пора ли, Майк, обучить их новым трюкам? — спросила она тихо.

Потом она ушла, и в комнате стало чуть темнее.

Глава пятая

Некоторое время я сидел неподвижно, уставившись на многоцветные отражения города, которые сменялись в моем окне, как в живом калейдоскопе. Голос гигантского монстра за стеклом звучал, как несмолкаемый гул, но стоило хорошенько прислушаться к нему, и он превращался в монотонное издевательское хихиканье над большими и малыми заботами десятка миллионов людей, а потом постепенно перерастал в сатанинский смех, когда смешит кровь, бегущая из открытой раны, а самая забавная штука — смерть.

Да, он смеялся над такими, как я и вы. Это был голос палача, который хохочет при каждом ударе хлыста, исторгающем крики у жертвы. Тихий голос, покрывающий слабые крики, и более громкий голос, покрывающий страдальческие стоны.

Я прислушивался к нему и прокручивал в мыслях статистику. Столько-то погибших в минуту в дорожно-транспортных происшествиях, столько-то раненых. Столько-то убитых в час в результате прямого насилия. Столько-то… столько-то… Эти цифры выстраивались в чудовищный перечень, который не уставали повторять на заседаниях и собраниях.

Не говорили только об одном. Сколько живет в смертельном страхе? Сколько лежит по ночам без сна, терзаясь мрачными мыслями? Сколько с тревогой думает о том, где их дети и что они делают? Сколько становится жертвами тайной армии рэкета с ее бесшумной тактикой террора?

Я слышал голос за окном и знал, что это не какой-то неосязаемый монстр. И не какой-то гигантский механический агрегат, который может действовать сам по себе. И не отдельное живое существо со своими собственными правилами и законами. Ничего похожего.

Люди, только люди.

Просто слабые люди из плоти и крови, в большинстве своем хорошие люди. Но есть среди них мерзкие ублюдки, насосавшиеся крови своих ближних и раздувшиеся от собственной власти до такой степени, что стоит их проткнуть, и они лопнут, как перезревший арбуз, разбрызгивая вокруг себя свои потроха.

Мафия. Грязная, отвратная мафия. Безмерно разросшаяся банда неграмотных, тупоумных подонков, которые насаждают повальный страх и остаются безнаказанными, потому что у них есть деньги. Думаете, «Черная рука»[4] канула в прошлое вместе с сухим законом, и теперь не стоит об этом говорить? Многие вдовы думают совсем по-другому. Вдовцы тоже.

Как сказала Велда, будет очень нелегко. Не станете же вы спрашивать всех подряд, где найти главаря мафии. Вначале вы находите человека, которого можно спросить, и если к этому времени вы еще живы и он жив, вы спрашиваете. Затем находите и спрашиваете других, с каждым разом приближаясь к той черте, за которой вас ждет пуля или нож.

Они работают по закону, жестокому, нерушимому закону. Если мафия наложила на вас лапу, она никогда ее не снимет. Попробуйте сделать хоть шаг, один нерешительный шажок, чтобы сбросить ее, и вам конец. Иногда он наступает через день-два, иногда проходит целый год, но с этого момента ваша песенка спета.

В некотором смысле это даже забавно. Где-то на вершине стоит трон. На нем восседает человек, от которого лучами расходится страх, как нити паутины. Он делает жест рукой, и кто-то умирает.

Он делает еще один жест, и кто-то вопит под пыткой. Он кивает головой, и кто-то сам прыгает с крыши, потому что не видит иного выхода. И все это делает один человек. Один слабый человек из плоти и крови.