Поцелуй - [78]

— Нет, что же оно означает?

— Оно означает — культурная.

— Понятно.

— И она такой и является. Культурной, — сказал он, кивнул, поднял бокал и отпил из него.

Эндрю показалось, что речь Боулза стала менее четкой. Он надеялся, что Боулз не напьется, так как хотел, чтобы тот был информирован обо всех предпринимаемых мерах.

— Вам знакома семья Рейнезов в Чикаго? — спросил Боулз.

— Нет, — ответил Эндрю.

— Я думал, что вы из Чикаго.

— Я из Чикаго. Но я не знаю там никого по фамилии Рейнез.

— Очень богатая банкирская семья. Рейнез. Джоффри Уейнкрофт Рейнез. Это ее отец.

— Нет, мне незнакомо это имя.

— Влиятельная семья. Ладно, это я объясняю, как мы вышли на вас. Лидия позвонила кое-куда в Чикаго, задала несколько осторожных вопросов — и все в порядке. — Он сопроводил последние слова соответствующим жестом вилкой, как будто бы она была волшебной палочкой.

— Будучи богатыми и влиятельными, — сказал он, кивнув и втыкая вилку в очередную порцию макарон, — мы создадим хорошую команду. Ее деньги, мои деньги. Много денег.

Точно те же слова, которые произносила Эмма.

Много денег.

Снова те же самые слова.

— Я достаточно богат в настоящее время. Вы понимаете…

— Да, я понимаю.

— Но никогда не мешает иметь еще больше денег, верно?

— Никогда не помешает, — согласился Эндрю. — Может быть, мне следует поднять свою цену.

— Нет уж, — произнес Боулз и погрозил ему пальцем. — Договоренность есть договоренность.

— Я шучу, — сказал Эндрю.

— О чем я говорил?

— О куче денег.

— До этого.

— Шесть месяцев спустя.

— Правильно, шесть месяцев спустя я женюсь на Лидди. И мы в медовый месяц совершим путешествие на острова юга Тихого океана. Мне всегда хотелось поехать туда. Бали, Суматра, Бора-Бора…

— Мне тоже хотелось, — сказал Эндрю.

— Вы тоже об этом мечтаете?

— Да.

— И эти девушки, на которых ничего нет, кроме юбок из травы, — заметил Боулз и ухмыльнулся. — Ну, во всяком случае, не во время медового месяца, — добавил он, снова подмигнул и осушил очередной бокал.

— Пейте поменьше, — предложил Эндрю, — нам нужно многое обсудить.

— Со мной все в порядке, не беспокойтесь об этом, — сказал Боулз, не обращая внимания на его предупреждение. — Кто там жил долгое время? Гоген, верно? Эмма должна знать, она когда-то была студенткой художественного училища. Он завел там гарем, окружил себя молодыми девушками-аборигенками. Маленькие смуглые девушки в саронгах. У вас когда-нибудь была маленькая смуглая девушка?

— Не в южной части Тихого океана, — ответил Эндрю.

— Но у вас была одна такая девушка, верно?

— Несколько.

— Они так хороши, как об этом говорят?

— Я не знаю, что о них говорят. Женщины всегда женщины, — спокойным тоном произнес Эндрю. — Давайте поговорим о вашей жене.

Боулз посмотрел вокруг с таким видом, как будто кто-то около него выстрелил из пистолета.

— Все в порядке, зал практически пуст, — сказал Эндрю.

— Вот там, совсем недалеко, стоит официант.

— Он плохо понимает по-английски.

— Его знаний вполне достаточно, чтобы все понять, если люди говорят… — Боулз понизил голос, — о том, о чем мы собираемся говорить.

Эндрю спокойно посмотрел ему прямо в глаза.

— Не хотите ли тогда поговорить на улице?

— В этом районе?

— Вы сами выбрали этот район.

— Нет уж, я лучше останусь здесь.

— Тогда давайте выпьем кофе, — предложил Эндрю и сделал знак официанту.

Боулз заметил, что каппучино был пенистым и едва теплым, а не обжигающе горячим, как его подавали в других ресторанах. Он явно разбирался в каппучино. Эндрю обычно пил кофе, и поэтому не мог по-настоящему оценить то, о чем говорил Боулз. Он надеялся только, что теплый каппучино с его молочно-белой пеной поможет Боулзу протрезветь. Он не хотел в этом деле никаких ошибок. Никаких ошибок, особенно при таком плотном расписании. Никаких ошибок, если надо было выполнить эту работу.

— Вы планируете какие-либо поездки на уик-энд? — спросил он.

Боулз пил вторую порцию теплого каппучино. Его глаза приобрели более осмысленное выражение. Его речь стала более связной.

— Когда вы планируете это сделать? — спросил он.

— Я думаю, что самое подходящее время — следующий уик-энд, — ответил Эндрю.

Официант, обслуживающий их, стоял у бара, беседуя с барменом. В зале, кроме них, было еще два человека, сидевших у входной двери. Они с Боулзом беседовали шепотом, и Эндрю был уверен, что их разговор невозможно подслушать.

— Когда точно? — спросил Боулз.

— Где-то в пятницу после полудня. Поэтому я не хочу, чтобы вы были здесь в пятницу вечером.

— Именно в это время вы планируете?..

— Я думаю, что было бы хорошо, если бы вас в пятницу вечером не было дома.

— Мы говорим о ближайшей пятнице, верно?

— Да, восемнадцатого, — сказал Эндрю и в подтверждение кивнул.

— Ну хорошо, я думаю, что у меня найдутся на этот уик-энд дела в Майами.

— Хорошо. Уезжайте в Майами. Сделайте так, чтобы кто-нибудь знал, как с вами связаться.

— Я поставлю в известность Эмму.

Эндрю посмотрел на него.

— О… — промолвил Боулз. — Ну, я… ах…

Оба были потрясены мыслью о том, что это событие должно произойти. Ведь Эмму надо было убить.

— …сделаю так, чтобы мой секретарь знала, где я остановлюсь. В случае… ах… если кому-то потребуется связаться со мной.