Поцелуй - [66]

— Что?

— Шостакович, — пояснила она. — Седьмая симфония.

— Хорошо.

Он просматривал пластинки, пытаясь найти ту, которую она попросила, и вдруг неожиданно натолкнулся на запись Синатры.

— Как насчет Синатры? — спросил он у нее.

— О, конечно, — ответила она.

— Я могу поставить эту пластинку?

— Все, что вам хочется, — произнесла она и вернулась в комнату. Одной рукой она прижимала к груди ведерко со льдом. Во второй держала бутылку белого вина.

— Вы знаете, как это работает? — спросила она.

— Надеюсь, что сумею справиться.

Она поставила ведерко со льдом на стол, опустила три кубика льда в невысокий бокал и сказала:

— Наливайте водку по своему вкусу. И если вы будете столь любезны, то откройте бутылку белого вина для меня.

— Конечно. Позвольте мне все это сделать.

Он уже включил питание проигрывателя и теперь занимался исследованием различных кнопок на нем. На каждой кнопке было написано ее назначение, и это облегчало дело. Он последовательно нажал несколько кнопок и добился чистого звука. Это означало, что динамики работали и пластинка вращалась. Затем раздались мощные звуки труб, и квартира наполнилась музыкой. Эмма поморщилась и закрыла уши руками, но он быстро отыскал регулятор и понизил мощность звучания. На смену трубам пришли тромбоны, и послышались первые слова Синатры.

— Очень приятно, — сказала она.

— Мм…

Он снял золотую фольгу с горлышка бутылки и штопором вытащил пробку. Эмма передала ему рюмку. Он налил ей вина, а себе водки в бокал поверх кубиков льда.

— У меня есть тост, — сказала она.

— Давайте, — произнес он и поднял свой бокал.

— За откровенность, — предложила она.

— За откровенность, — откликнулся он.

— И честность, — сказала она.

— И честность, — послушно повторил он.

Они чокнулись. Он отпил водки, а она пригубила вино. Из проигрывателя тихо неслась песня Синатры о невостребованной любви.

— Откровенность и честность, — сказала она. — Вы выпили за это.

— Да, выпил.

— Вы планируете убить меня?

Он в удивлении поднял брови.

— Вы планируете? — снова спросила она.

— Нет, — ответил он. — Я не собираюсь вас убивать. Почему возник этот вопрос?

— Считайте, что вы попали в полосу несчастных событий…

— Я не попал. Ваш муж нанял меня.

— Но не убивать меня, а?

— Защитить вас.

— Ах-ха, — произнесла она, изучающе глядя на него. — Хорошо, может быть, и так.

Теперь они сидели рядом друг с другом на кожаном диване, повернувшись друг к другу лицом. Она подобрала под себя ноги, а он свои вытянул и откинулся на спинку дивана. Началась новая песня. Глухой тон. Мотив подхватили саксофоны и флейты.

— Я спрашиваю это потому, — сказала она, — что у Мартина есть другая женщина.

— Не может быть.

— Нет, это правда.

— Откуда вы это узнали?

— Маленькие детали. Мне нравится, как он поет, а вам?

— Да. А какие маленькие детали?

— Необъяснимые задержки, перерывы в интимной жизни, расходы по кредитной карточке… обычные детали… У него есть другая женщина.

— Ваши соображения звучат очень убедительно.

— Да.

— Кто же это?

— Женщина по имени Лидия Рейнез. У нее собственный цветочный магазин на Перейд около Девидсона. Я была там. Она, естественно, не знала, кто я.

— Как вам удалось выйти на нее?

— На День благодарения[20] мы поехали в гости к моей сестре в Лос-Анджелес. Потом она позвонила мне в декабре после получения счетов за телефон, чтобы узнать, были ли у меня междугородные разговоры, когда мы у нее гостили. Я попросила сообщить мне номер телефона, напечатанный на счете. Три телефонных звонка по одному и тому же номеру и все сюда, в этот город. Звонки были сделаны в пятницу, после Дня благодарения. Я обратилась на телефонную станцию, и они сказали мне, что телефон установлен в этом магазине. Я думаю, что Мартину было очень одиноко без нее, — сказала она, закатив глаза при слове «одиноко».

— Не хотите поработать на меня? — спросил он, улыбаясь и все еще играя роль частного детектива.

— Я сделаю это с удовольствием, — проговорила она, улыбаясь в ответ.

— Вы спрашивали его об этой женщине?

— Нет.

— Думаете, он что-то подозревает?

— Нет.

Ее плечи и голова двигались в такт музыке.

— Он просил вас о разводе?

— Нет. Позвольте мне освежить содержимое вашего бокала, хорошо? — сказала она и взяла бокал из его руки. Она освободила из-под себя ноги и пошла к бару, пританцовывая. Он наблюдал за ней, пока она наливала водку в его бокал. Ее бедра и плечи не переставали ритмично, под музыку двигаться.

— Он не будет добиваться развода ни при каких обстоятельствах, — заметила она. — Он при этом должен потерять очень много денег.

Она принесла ему наполненный бокал.

— Здесь замешано слишком много денег, — добавила она.

— Спасибо, — сказал он и взял бокал из ее рук. Она наполнила его почти до краев. Он внезапно подумал, не хочет ли она его споить. При мысли об этом он едва не рассмеялся.

В игру снова вступили саксофоны и флейты, повторяя ту же самую мелодию, с которой начиналась песня. Синатра покорил их последней заключительной нотой, которая, как им показалось, никогда не кончится. Затем внезапно раздался грохот цимбал и наступила глубокая тишина.

— Куча денег, — повторила она.

Поцелуй… — пел Синатра.

— Боже, я