Поцелуй Большого Змея - [104]

– Сынок, – горько усмехнулся Вестник. – Я могу лишь позавидовать твоей отстраненности от дел земных. Духовная жизнь в обители наложила на тебя отпечаток. Ты уже плохо представляешь, что творится за стенами Хирбе-Кумрана. Дороги, которые построили римляне, нужны им для быстрой переброски войск. Мосты – для взимания пошлины. А рынки – для театров с непристойными представлениями и для домов блудниц.

– Отец, ты преувеличиваешь. Я сам видел десятки крестьянских повозок на новых дорогах. Пошлина, взимаемая за проезд, мизерна, а мосты значительно сокращают путь. Что же касается площадей, честно говоря, я не заметил на них ни театров, ни блудниц.

– Твое чистое сердце и ясные глаза смотрят в другую сторону, сын мой. Ты просто не замечаешь зла вокруг себя. Но это вовсе не означает, будто его не существует. Язычники принесли в Иудею мрак и погань. Свет, сиявший над нашими горами и долинами, – померк. Но, тем не менее, я говорю так, – голос Вестника окреп и налился силой. – Всякая власть от Бога. Поэтому хоть мне глубоко противен Рим и ненавистны римляне, нужно полностью подчиняться приказам и установлениям кесаря. Путь праведных – это духовный путь, высшая цель развития человека. В мире существуют шесть стадий одушевления материи: камень, растение, животное, человек, сын завета и ессей. Ессей – цель мироздания. Он освобожден от мирских забот и тревог, он должен спокойно и уединенно пройти до конца свой духовный путь. И чем меньше будет внешних помех, тем быстрее и лучше он это сделает.

Учитель Праведности, создавая Хирбе-Кумран, имел в виду уединенность как способ продвижения. Поэтому он впервые в практике сынов Завета отъединил мужчин от женщин. А пришествие Второго Учителя праведности, о котором так много толкуют воины, – не более чем образ. Когда избранный поднимается по ступенькам духовной лестницы и перед ним открывается истина, это для него словно второе пришествие учителя. Но только для него лично, понимаешь, Яков, только для него лично.

– Теперь ты видишь, Шуа, – раздался голос Асафа, – что галилейский Вестник принадлежал к направлению терапевтов. Его старший сын, Яков, оказавшись в обители, выбрал путь воинов. Поэтому спор, который ты сейчас наблюдаешь, не просто спор отца с оперяющимся сыном, а столкновение двух принципов.

– Отец! – воскликнул юноша. Его голос дрожал от возбуждения, но он изо всех сил старался сохранить на лице выражение почтительности. – Ты сам говоришь, что свет померк и все вокруг заполонила нечисть. Почему же мы должны затвориться в обители и печься лишь о собственном духовном совершенствовании? Тот, кто действительно заботится о благе других, должен менять мир. Завещание Первого Учителя праведности о приходе Второго вот-вот должно сбыться. Помазанник Божий уже стучится в двери, и мы обязаны помочь ему войти. И вот тогда все человечество поднимется до уровня сынов Завета, сыны Завета станут, как ессеи, а ессеи – как ангелы. Пробуждение снизу рождает пробуждение сверху. Отец, мы больше не можем отсиживаться за белыми стенами Хирбе-Кумрана.

– Ты говоришь, словно воин, – с грустью в голосе произнес Вестник. – Я понимаю, дети отрываются от родителей и для самоутверждения отбрасывают их идеалы. Детям всегда кажется, будто они видят дальше и лучше. Так должно быть, иначе мир остановится. Но эти слова, которые ты произносишь с такой горячностью, – Вестник поморщился, – Яков, они ведь не твои. Ты повторяешь то, что тебе внушили воины. Их путь кажется привлекательным, особенно юноше с неизжитым детским максимализмом. Но, поверь моему опыту и знанию жизни: ваше направление ведет обитель к разрушению и гибели.

Он тяжело вздохнул.

– Ты все равно не послушаешь меня, сын. Ты хочешь набить свои шишки. Увы, но люди способны учиться только на собственных ошибках.

– Отец, отпусти меня посмотреть мир, – попросил юноша. – До конца каникул осталось много дней. Я возьму мешочек с монетами и сяду на рынке Нацерета[2], словно меняла. Одну неделю послушаю и посмотрю.

– Ну что ж, ты уже вполне взрослый человек. Иди, смотри и слушай, только будь осторожен – повадки сынов Тьмы значительно отличаются от поведения детей Света.

– Я буду осторожен, отец! – радостно воскликнул юноша. – Я буду очень осторожен.

Клочья тумана заволокли комнату. На сей раз он не сошел до конца: между мной и участниками следующей сцены оставалась тонкая пелена.

– Почему так плохо видно? – спросил я, и Терапевт тут же отозвался.

– Это не прямая память камня. Сцены, прикрытые пеленой, впитаны из памяти очевидцев, побывавших в доме.

– А каким образом камень впитывает их память?

– Не знаю, – со вздохом ответил Терапевт. – Есть много вопросов, на которые у меня нет ответов. Мир слишком сложен и глубок, чтобы человек мог постигнуть его до конца. Привыкни к этой мысли, Шуа, она поможет тебе избежать тупиков. Ессей должен уметь остановиться на грани доступного и возможного.

Рыночная площадь Нацерета напоминала рыночную площадь моего родного города, Эфраты. Такой же фонтан с бассейном посередине, повозки крестьян, ряды прилавков, заваленных разнообразнейшими товарами, балаган для представлений рыночных актеров. Многоголосый, пестрый шум, пыль, яркое солнце, и непонятно откуда берущееся ощущение праздника.