Поцелуй богов - [70]
— Чем могу служить? Ищете что-нибудь конкретное или просто так?
— Хочу купить подарок знакомой, но не решил что.
Молодой человек улыбнулся и показал кривые зубы.
— Из какой области?
Чем интересовалась Ли? Кино, сексом, самой Ли или театром?
— У вас есть театральный отдел?
— Да, несколько пьес, собрание сочинений Барри[55], критика.
— Нет, что-нибудь менее серьезное.
— Ага. — Молодой человек задумался. Джон увидел в нем самого себя — услужливого, сдержанного, ненавязчивого.
— Я сам работаю в книжном магазине. То есть работал.
— Вот как? — произнес продавец без всякого интереса.
Помню я этот взгляд, подумал Джон. Сам так смотрел пару дней назад.
— Книги о моде, фотографические альбомы, Сесл Битон — снимки кинозвезд.
Продавец потерял к нему всякий интерес, решив, что он просто проводит время. Побродил минут пять по магазину и повернул к двери. Остановился у последней полки — «Викторианская топография», что-то поправил и извинился. Джон чуть не рассмеялся: он прекрасно понимал, что у него на уме. Хотелось хлопнуть по плечу и сказать: «Слушай, я свой; не из них, а из нас». Но ничего этого он не сделал и только спросил:
— У вас есть поэтический отдел?
— Да. Вон там. — Продавец показал рукой. — Первые издания в шкафу.
Ах, шельмец, думал Джон. Судит обо мне, делает выводы, хочет отделаться. Какая несправедливость! Чувство возникло с искрящейся новизной, как ощущение от надушенного лавандой кашемира или нового бумажника из змеиной кожи. Совершенно незнакомое чувство. Чувство избранности, чувство попранного права. Бугристое, льстящееся, матово-темное чувство. И оно ему понравилось. Приятное — как прикосновение искусственного меха. Он нашел полку эдуардинцев — телячьекожаные и матерчатые, с золотым обрезом — гостиная поэзия. Большинство из них Джон имел в дешевых бумажных изданиях, и никто бы не заставил его купить полное собрание сочинений Саути или Гуда. Он заглянул в шкаф, ткнул пальцем в стекло и попросил:
— Можно посмотреть вот это?
«Четыре четверти», первое издание, совсем непотрепанное и подписанное.
Продавец открыл дверцу и благоговейно подал тоненький томик. Бумага чайного оттенка, теплая и шероховатая. Из-под обложки, словно джинн из бутылки, выпорхнул неуловимый, как пыль, но мощный, как гром, запах. Запах пустых комнат, влажного твида, теплого красного дерева, выдоха грусти и сосредоточенности сквозь пожелтевшие зубы, ненайденных слов и одного лишнего слога. Внутри у Джона похолодело от воспоминаний и почтительности. Запах первого поэтического издания — как лосьон после бритья на челе цивилизации.
Он открыл форзац. Миниатюрная подпись, разборчивая и сосредоточенная — прямая противоположность автографов знаменитостей, размашистых, расточительно любвеобильных и взбалмошных. Картонный переплет и целлюлозная желтая тетрадка — насколько это выше истерического бисирования, оваций стоя и исписанных закорючками программок. Джону так захотелось этот томик, что зазвенела кровь в голове.
— Беру.
— Хорошо… Она стоит… — Несколько опешивший продавец назвал цену.
— И еще вот это. — Джон показал на подарочное, невероятно яркое издание «Рубаи» Омара Хайяма в веленевом супере и с иллюстрациями Артура Рэекхэма.
— Хорошо…
Джон, торопясь, с напыщенным росчерком, подмахнул чек.
— В каком магазине вы работали? — Подавая сверток, продавец решил немного сгладить свое невнимание.
— Это было давно, — ответил Джон.
— Ну как, купил? — Ли лежала на кровати и смотрела телевизор в окружении непременной ерунды: журналов, факсов, косметики, фруктов и минеральной воды.
— Что купил? — виновато переспросил Джон.
— Дом, конечно, что же еще. Неужели забыл?
— Нет, нет, мы купили.
— И каков он? Где расположен?
Джон немного подумал.
— Честно говоря, не помню.
— Ты купил дом и не знаешь, где он находится? Что ж теперь, вызывать полицию, чтобы установить адрес?
— Беда. Теперь его усыновит Армия спасения. А в восемнадцать лет, разгневанный, он пожелает узнать, почему мы его бросили.
— Хеймд должен знать.
— Хеймд знает все.
— А как он выглядит?
— Большой и пустой. Но уверяю тебя, на следующей неделе в нем будут все мыслимые удобства.
— На следующей неделе? Не могу ждать до следующей недели. Этот отель сводит меня с ума. Не гимнастический зал, а средневековый базар оружия.
— Послушай, ты какую любишь мебель: старинную или современную?
— Модерн.
— Слава Богу, я так и сказал. Хорошо, что у нас общий вкус на мелочевку. Я купил тебе подарок.
— Ты?! — Ли села на кровати и захлопала в ладоши. — У меня для тебя тоже кое-что есть.
Он отдал пластиковый пакет и в обмен получил вытащенный из недр постели профессионально упакованный сверток.
— Книга! Ты мне даришь книгу! Я еще ни разу не получала в подарок книги!
— Эта не заумная и не смешная.
— Что правда, то правда, мы не читаем книг, если не собираемся их играть. Старинная. Какая красивая! Омаер Кхам? Так произносится?
— Омар Хайям. Писал любовные стихи. Одни из лучших.
— Как мило и романтично. А теперь, дорогой, открой свой подарок.
Джон потянул за ленточку. Под бумагой оказалась коробка, а в ней часы. Увесистая вещь из платины, с циферблатами, кнопочками и головками на массивном замысловатом браслете.
Адриан Гилл — не только известный британский журналист, но и путешественник, знаменитый на весь мир. Он с одинаковой страстью ползает по морскому дну и покоряет неприступные горы. В своей второй книге о путешествиях Гилл раскрывается и как психолог, рассказывая о проблемах и радостях общения с людьми самых разных религий, профессий и цветов кожи.На этот раз в фокусе внимания автора неожиданный набор стран и городов: Судан, Индия, Куба, Германия, Копенгаген и Нью-Йорк… Это в буквальном смысле путешествие через континенты, к которому Гилл приглашает присоединиться своего особенного, непресыщенного и жадного до новых впечатлений читателя.
Обычные путевые заметки глазами необычного человека – вот что такое сборник рассказов А.А. Гилла – британского журналиста и критика. Его острый ум и цепкие глаза умудряются заметить в любой стране то, что давно ускользало от внимания уставших или излишне восторженных путешественников. Вы увидите совершенно новую Японию и Африку, Америку и Кубу, Индию и Шотландию. И, возможно, захотите поехать туда, чтобы удостовериться лично, что все именно так, как описывает местами саркастичный, а местами очень дружелюбный Гилл.
Спасение духовности в человеке и обществе, сохранение нравственной памяти народа, без которой не может быть национального и просто человеческого достоинства, — главная идея романа уральской писательницы.
Перед вами грустная, а порой, даже ужасающая история воспоминаний автора о реалиях белоруской армии, в которой ему «посчастливилось» побывать. Сюжет представлен в виде коротких, отрывистых заметок, охватывающих год службы в рядах вооружённых сил Республики Беларусь. Драма о переживаниях, раздумьях и злоключениях человека, оказавшегося в агрессивно-экстремальной среде.
Выпускник театрального института приезжает в свой первый театр. Мучительный вопрос: где граница между принципиальностью и компромиссом, жизнью и творчеством встает перед ним. Он заморочен женщинами. Друг попадает в психушку, любимая уходит, он близок к преступлению. Быть свободным — привилегия артиста. Живи моментом, упадет занавес, всё кончится, а сцена, глумясь, подмигивает желтым софитом, вдруг вспыхнув в его сознании, объятая пламенем, доставляя немыслимое наслаждение полыхающими кулисами.
Эта повесть или рассказ, или монолог — называйте, как хотите — не из тех, что дружелюбна к читателю. Она не отворит мягко ворота, окунув вас в пучины некой истории. Она, скорее, грубо толкнет вас в озеро и будет наблюдать, как вы плещетесь в попытках спастись. Перед глазами — пузырьки воздуха, что вы выдыхаете, принимая в легкие все новые и новые порции воды, увлекающей на дно…
Ник Уда — это попытка молодого и думающего человека найти свое место в обществе, которое само не знает своего места в мировой иерархии. Потерянный человек в потерянной стране на фоне вечных вопросов, политического и социального раздрая. Да еще и эта мистика…
Футуристические рассказы. «Безголосые» — оцифровка сознания. «Showmylife» — симулятор жизни. «Рубашка» — будущее одежды. «Красное внутри» — половой каннибализм. «Кабульский отель» — трехдневное путешествие непутевого фотографа в Кабул.
Вячеслав Пьецух (1946), историк по образованию, в затейливых лабиринтах российского прошлого чувствует себя, как в собственной квартире. Но не всегда в доме, как бы мы его не обжили, нам дано угадать замысел зодчего. Так и в былых временах, как в них ни вглядывайся, загадки русского человека все равно остаются нерешенными. И вечно получается, что за какой путь к прогрессу ни возьмись, он все равно окажется особым, и опять нам предназначено преподать урок всем народам, кроме самих себя. Видимо, дело здесь в особенностях нашего национального характера — его-то и исследует писатель.
У Олега было всё, о чём может мечтать семнадцатилетний парень: признание сверстников, друзья, первая красавица класса – его девушка… и, конечно, футбол, где ему прочили блестящее будущее. Но внезапно случай полностью меняет его жизнь, а заодно помогает осознать цену настоящей дружбы и любви.Для старшего школьного возраста.
Женя никогда не видела родного отца и мечтает о встрече. Особенно с тех пор, как мама нашла себе этого нелепого Славку. И вдруг выясняется, что у Жени есть единокровный старший брат. Она забывает обо всём: об учёбе, увлечениях и даже о лучшей по-друге. Она теперь сестра! Осталось связаться с папой, и тогда у Жени будет настоящая семья. Главное, чтобы мама ни о чём не узнала, а не то она быстро положит всем надеждам конец.Для среднего и старшего школьного возраста.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.