Поцелуй аиста - [52]
— Девочки-красавицы! Кому анализы сдавать?
— Нет, Фимочка, мне не надо…
— Ну, спи-спи, моя хорошая…
Быть беременной интересно. Маленький мальчик внутри меня пытается ворочаться. Его крепкая головешка все время сейчас торчит где-то у меня в боку. И я стараюсь так поворачиваться, чтобы ему снова было удобно, чтобы он был кверху головой, а не боком. Он тазово предлежал, попкой вниз устроился изначально… Но ведь для нормального восприятия мира это нормально! Он смотрит на все происходящее, находясь при этом не вверх тормашками. То есть он выбрал для себя какой-то рациональный, приближенный к моему режим познания мира. Я так его уважала за это… Но так просила перевернуться…
В моем полусне маленький комок человека настырно пробовал провернуть дельце. Я видела себя словно в разрезе. Там мало места, там все очень аккуратненько, но просто, как в нашей с мамой «полуторке». И мой выросший из этих размеров человечек пытается что-то изменить. Похоже на физическое упражнение — ииии-ррраз! И как будто даже у меня в животе есть маленькие ручки, и ступенечки, и маленькие комнатки, чтобы ему удобнее жилось… Но вот сейчас он их крушит, топчет крепкой пяткой, потому что они мешают.
Откуда-то он знает, что надо перевернуться. Вот и я откуда-то знала, что мне тоже надо что-то перевернуть в своей жизни.
Около девяти месяцев назад
— Женя, подвезти?
— Нет, спасибо, Иван Иванович!.. А хотя… Подвезите!
Он даже удивился. Раньше я все время отказывалась.
— Ну, давай, я греюсь во дворе.
Он ушел, а я, полыхая, как печное бревно, набрала Дашку.
— Дашка! Я… еду с ним!
— Супер! Куда? В кабак?
— Нет! Он просто домой меня подвезет!
— Домой? Куда? В «полуторку»? Там мама твоя!
— А куда еще?
— Вот, блин… Ну, ты клуша, Ким… Так, ладно… Езжайте ко мне! Ключи будут под ковриком. Даю вам времени до девяти вечера! В девять выметайтесь! Ключи кинь обратно под коврик!
— Поняла! Спасибо!
— Надеюсь, залетишь!
Я шла во двор, к машине, как зомби, как проржавевший механизм. Меня клинило раз пять. В конце концов добралась и надеялась, что он уехал. Но он сидел в машине и довольно устало смотрел в мою сторону. Показал на часы. Давай быстрее!
Молча тряслись в его машине. Играла музыка, на панели горели красивые голубые огни.
— Тебе куда?
— А вот туда.
— Понял.
Подъехали, он остановился, мотор не глушил. Обернулся. Лицо спокойное, усталое.
— Ты здесь живешь? Буду знать.
— Спасибо.
— Ну, до завтра? Только не опаздывай. А то без тебя никто уже работать не хочет.
— Не опоздаю.
И я не выходила, хоть и взялась за ручку. Он терпеливо ждал.
— Что такое?
— Ничего… Не хотите подняться ко мне?
Я даже не знаю, как он отреагировал… Я смотрела при этом в темноту за окном, держалась за дверь и была готова выпрыгнуть в любую минуту.
Долгая, мучительная пауза.
Потом он засмеялся.
— Жень, ты… В общем, давай, иди домой, я тебя очень ценю и никому не отдам, поняла? И совсем не обязательно для этого со мной спать. Все, пока.
Он сам открыл мне дверь. Перегнулся и открыл.
Я вывалилась из машины как кусок дерьма.
Долго стояла в кустах на детской площадке, пинала себя же ногой.
Потом еще долго выбиралась из Дашкиного района.
Домой приехала ночью.
— Девочки! Завтрак!
Ого! Любые девочки? Не новенькие? Не старенькие? Любые? Прямо какая-то демократия…
Оказалось, что завтраки выдают всем. И тем, кто прибыл накануне днем, и тем, кто прибыл накануне вечером. А вот уже обед и ужин — это только для прибывших накануне и старожилов. Все просто.
Запеканка и масло. И чай с сахаром. Мммм. Вкусняшка…
Сидела за столом с какими-то мне не известными беременными барышнями. Они ели-пили и горько переговаривались.
— Я всю ночь не спала. Он же там один, понимаешь? У него там три комнаты, диваны, белье… Он же кого-то обязательно в дом притащит!
— Не говори… Их только оставь без присмотра…
— Я ему позвонила в десять, в пол-одиннадцатого, ну, и так далее. В последний раз — в три ночи.
— И что?
— Обозвал меня.
— Вот скотина!
— Да! И… ну не верю я ему! Говорю — признайся! Ты ж не один?!
— А он?
— Орет, что один, что никого нет, что даже телик выключил, чтобы спать не мешал…
— Вот сволочь…
— Ненавижу его…
— Девочки! На кровь! Кто мочу утром не сдал?
Сколько можно? Во мне столько крови нет, сколько они пьют! Что еще они хотят расшифровать в моих эритроцитах несчастных?
По отделению летала славная Фимочка. С ней было приятно, с ней можно было говорить и ей можно было жаловаться. Я бы очень хотела, чтобы мои роды пришлись на Фимочкину смену.
— Фимочка, а зачем столько крови?
— Ну, чтобы воспалительный процесс не пропустить, да много всего. Резус-фактор, кровь на ВИЧ.
— Я уже сдавала кровь на ВИЧ! В самом начале беременности!
— Ну, так за это время сколько чего могло случиться…
— Я ни с кем ничего, Фимочка!
— Ну, а мужчина твой?
Вот ты блин! Что ж мне, вот просто всем на свете объяснять, что нет никакого мужчины?? Что я сама по себе беременная, одинокая??
— Фимочка… И мужчины у меня нет…
Она посмотрела с нежной печалью.
— Это ничего. Это бывает.
Потом уколы, потом КТГ. Снова сидели вокруг меня прекрасные женщины с огромными животами, полуголые, грудастые, бельем наружу. Страшно себе представить, что случится, зайди случайно в это сонное женское царство мужчина.
Роман «Идиотки» — попытка реконструировать недавнее прошлое и осмыслить настоящее методом «жизнеописания» трех подружек-минчанок. Двадцатилетний срез времени — с 1985 по 2005 год — позволяет не только рассмотреть историю каждой, но и вспомнить, что происходило в мире и в Минске в этот же период.
Это будоражащий нервы рассказ о том, как молодая провинциальная журналистка оказывается втянутой в необъяснимую, безумную и жестокую игру. Чем закончится игра, вы узнаете в конце романа.
Не может быть, чтобы в XXI веке светская жизнь ограничивалась кафетериями! Молодые люди везде построены из одинаковых гормонов и амбиций! Но может ли быть яркая жизнь в «тихом центре» тихого города, и состоит ли смысл жизни в гламуре «такого особого качества»? И при всем этом не стоит сомневаться, что искренние чувства и бескорыстная помощь возможны…
У Славика из пригородного лесхоза появляется щенок-найдёныш. Подросток всей душой отдаётся воспитанию Жульки, не подозревая, что в её жилах течёт кровь древнейших боевых псов. Беда, в которую попадает Славик, показывает, что Жулька унаследовала лучшие гены предков: рискуя жизнью, собака беззаветно бросается на защиту друга. Но будет ли Славик с прежней любовью относиться к своей спасительнице, видя, что после страшного боя Жулька стала инвалидом?
В России быть геем — уже само по себе приговор. Быть подростком-геем — значит стать объектом жесткой травли и, возможно, даже подвергнуть себя реальной опасности. А потому ты вынужден жить в постоянном страхе, прекрасно осознавая, что тебя ждет в случае разоблачения. Однако для каждого такого подростка рано или поздно наступает время, когда ему приходится быть смелым, чтобы отстоять свое право на существование…
История подростка Ромы, который ходит в обычную школу, живет, кажется, обычной жизнью: прогуливает уроки, забирает младшую сестренку из детского сада, влюбляется в новенькую одноклассницу… Однако у Ромы есть свои большие секреты, о которых никто не должен знать.
Эрик Стоун в 14 лет хладнокровно застрелил собственного отца. Но не стоит поспешно нарекать его монстром и психопатом, потому что у детей всегда есть причины для жестокости, даже если взрослые их не видят или не хотят видеть. У Эрика такая причина тоже была. Это история о «невидимых» детях — жертвах домашнего насилия. О детях, которые чаще всего молчат, потому что большинство из нас не желает слышать. Это история о разбитом детстве, осколки которого невозможно собрать, даже спустя много лет…
Строгая школьная дисциплина, райский остров в постапокалиптическом мире, представления о жизни после смерти, поезд, способный доставить вас в любую точку мира за считанные секунды, вполне безобидный с виду отбеливатель, сборник рассказов теряющей популярность писательницы — на самом деле всё это совсем не то, чем кажется на первый взгляд…
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».