Побратимы - [88]

— Пошли, ребята!

И снова шуршат подошвы по дороге, петляющей меж воронок и каменных торосов Долгоруковской яйлы.

— Не из робкого десятка был Неклепаев, — замечает кто-то:

— Да, спину врагу не показывал.

И опять каждый молча несет свою думу.

…25 октября 1943 года отец и сын Неклепаевы были на яйле в дозоре. Владимир Иванович, большого роста и крупной кости человек, лет пятидесяти, сын Алексей — семнадцатилетний юноша, вытянувшийся, но еще не окрепший. Опыта партизанской войны у них почти никакого — в лесу всего неделю. Внезапно появился целый отряд фашистов — десятка четыре. Заметив на открытой яйле дозорных, немцы растянулись подковообразной цепочкой, охватывая партизан в кольцо. Если бросить пост и кинуться наутек, то, пожалуй, можно было бы выскользнуть из кольца. Но Неклепаевы не побежали.

Заняв вершину холма и укрывшись за валунами, партизаны вступили в неравный бой. Фашисты стали сжимать кольцо. Дозорным пришлось держать круговую оборону, переползать от одного камня к другому. Вскоре при смене позиции отцу перебило ногу. Раненый, он стрелял, пока его не сразила пуля. Оставшись один, Алексей продолжал обороняться: огнем из своей винтовки он прижимал к земле врагов, наступавших на его сектор, а затем переползал на другую сторону, хватал отцовский автомат и строчил из него.

А вскоре на подмогу прибежала группа Яши Кушнира. Немцы попятились назад. И тут с яростным криком «ура!» первым бросился в контратаку Алеша. Преследуя немецкого офицера, он пригнал его к скале, где лежал отец, и, не жалея пуль, отплатил за смерть отца полной мерой. Так в бою сын принял из рук отца автомат как боевую эстафету и приумножил воинскую славу партизан…

В разговорах и раздумьях не заметили, как прошла ночь. Небо на востоке стало светлеть. Мы заторопились: до рассвета надо было перемахнуть через Долгоруковскую, чтобы на открытой местности нас не заметили блокировщики или разведывательные отряды, которые все чаще пытались прорваться в наши края.

Идем дорогой, по которой вчера вечером прошагал Иван Андреевич Козлов. И хотя его переход в Симферополь был тщательно подготовлен и в провожатые ему даны пять самых надежных партизан — Григорий Гузий, Женя Островская, Григорий Костюк, словак Клемент Медо и Николай Плетнев, недавно прилетевший из госпиталя, — мы все-таки настороже: не наткнемся ли на какие-нибудь условные приметы, оставленные Козловым на дороге, сигнализирующие о неблагополучии.

Вот и лес. Утро выдалось погожее, ласковое. Поднявшееся над горами солнце лишь временами прячется за тонкую, прозрачную пелену наплывшего облачка, слабый ветерок чуть-чуть покачивает ветви, играет листьями, и лес сказочно красиво переливается всеми красками осени. Позолотились кроны бука, граба и липы. У ясеня, свидины и кизила уже поредевшая листва приобрела густо-лиловую окраску. У дубов потемневшие листья словно выкованы из меди, узловатые сучья раскинуты — богатыри русские да и только! На кончиках резных листьев клена висят прозрачные капли. В каждой капельке алой зорькой горит солнце. На склонах гор то тут, то там густым багрянцем полыхают кусты скумпии. По земле, куда ни глянешь, золотистым ковром расстелилась опавшая листва. Действительно, золотая осень…

В сегодняшнем походе нам предстоит встреча с власовцами, которые решили перейти на нашу сторону.

История их перехода не проста. 22 октября из Симферополя вернулся наш связной Леня Ящук. Вместе с ним пришли трое словаков, направленных к нам Беллой, двое военнопленных, бежавших из лагеря, и одна подпольщица. Прибыл с Ящуком и Василий Кутищев, возглавляющий группу подпольщиков в Симферополе. О нем мы уже знали от Алексея Лазоркина, а это немало.

Кутищев предложил нам забрать в лес отряд бывших власовцев. Командовал им житель села Тавель Леонид Андропов. С подпольщиками Симферополя Леонид связан давно, по их поручению организовал тайный сбор и ремонт оружия, которым вооружил двадцать восемь военнопленных севастопольских моряков. Вместе с моряками он хочет привести свой отряд в лес.

Не доверять Кутищеву оснований нет. Андроповцы тоже проверены делом. Самое же важное — двадцать восемь севастопольцев. И с оружием. Решили принять. С Кутищевым послали письмо, в котором изложили условия перехода. Подчеркнули, что желательно явиться к партизанам, имея на счету хотя бы одно хорошее дело, сделанное на благо Советской Родины. Одобрили их намерение напасть на тавельский вражеский гарнизон.

Вчера Андропов прислал своего связного с письмом. Мы дали им проводников — Ивана Сырьева и Анатолия Смирнова, условились, что встретимся утром 28 октября в сосняке вблизи аэродрома.

И вот подходим к месту встречи. Наш постовой Сеня Курсеитов еще издали заметил движущийся по лесу отряд. Выбегаем на пригорок. Из Соловьевской балки поднимается человек семьдесят. Все с винтовками. Впереди шагают Сырьев и Смирнов.

Командир остановил отряд в полукилометре и вместе с проводниками идет к нам парламентером.

— Идите все! Все сюда! — машем им руками.

Подошли все. Даже по внешнему виду отряд можно разделить на две части: одна из них — упитанные парни в добротном обмундировании, при однотипном оружии; на другом фланге люди худые, бледные, рано постаревшие, в ветхой разномастной одежде, оружие у них разное: немецкое, румынское, советское. Те, кто хорошо одет и вооружен, отводят взгляды в сторону, а бывшие пленные смотрят в глаза открыто, не скрывая радости.