Побратимы - [31]

Развернул Сбойчаков трубку — те самые листовки, которые он принес вчера в город.

По улицам Симферополя на столбах висят трупы. Фанерные дощечки на груди оповещают: «Партизан». А рядом на рекламных щитах поверх немецкого приказа наклеена советская прокламация: «Не верьте лживым немцам! Смерть немецким оккупантам!» По всему городу в ночное время их расклеивают подпольщики из организаций «Дяди Яши», «Муси», комсомольцы Косухина — Хохлова, пионеры Алика Орленко.

Да, нашим агитаторам важность их работы понятна. Иначе не шагали бы с крамольным грузом по краю пропасти. Но результаты идеологической борьбы видны не сразу. Ведь как у минеров? Эшелон пустили под откос — сразу видно. Весь лес об этом говорит. А на Большую землю летит радиограмма о выполненной работе. Оттуда — поздравления, награды. Кропотливая же и тихая работа агитаторов кажется незаметной, цифрами ее определить трудно.

Я достаю блокнот, пишу и тут же, перед строем, зачитываю радиограмму:

«Булатову.

На номер 962. На уборочную посылаю 1-го и 2-го августа действовать и ориентировать шесть групп»[13].

Ребята довольны: на Большой земле узнают об их работе. А там, где они прошагают, население и солдаты армии врага узнают о разгроме немцев на Курской дуге, об освобождении Донбасса и о многих других героических свершениях Красной Армии.

Активно работают и наши лесные типографщики. А когда в лес прилетел редактор газеты «Красный Крым» Е. П. Степанов, наши издательские дела пошли еще лучше: что ни день, то новая листовка.

«Харьков наш!.. Германия идет к своему краху», — сообщала одна из них. «Италия капитулировала… Красная Армия продолжает наступать… Дело Гитлера проиграно…» — извещала другая.

«Долой рабовладельцев!

Товарищи!

Фашисты забирают население в возрасте от 16 до 60 лет и угоняют его на каторгу…

Уклоняйтесь от мобилизации!.. Бейте фашистов!.. Помните, что только активное сопротивление спасет вас от немецкой каторги…»

Каждая весть, каждое слово воодушевляет, зовет к борьбе.

Подпольщики незримыми тенями появляются в самых неожиданных уголках, используют самые различные способы распространения листовок. И советские издания оказываются на креслах театров и кино, рассылаются по почте, регулярно доставляются в казармы словацкой «Рыхла дивизии», в румынские полки, во вражеские батальоны [14].

Подпольный обком действует…

По приказу Родины

Лишь меч родной в руках родных

Отчизну может защитить!

Дж. Байрон

Лишь только стало светать, как старший радист Степан Выскубов уже появился в нашей палатке. Как всегда бодрый, подтянутый. Смотришь, и не верится, что позади у него еще одна бессонная ночь, проведенная у рации. Степан протягивает исписанный лист бумаги. Читаю:

— «Луговому, Колодяжному, Ермакову, Витенко, Мокроусу, Заболотному. Первое. Установите на железной дороге состав, расстановку кадров на участках службы движения, путях; какие должности заняты немцами, нашими оставшимися железнодорожниками.

Второе. Интенсивность движения поездов на участках. Третье. Эффективность налетов нашей авиации, разрушения, быстрота их восстановления. Четвертое. Какая нужна помощь для успешного проведения диверсий на железной дороге. Булатов»[15].

Да. Железнодорожная магистраль, проходящая по Крымскому полуострову, сейчас единственная наземная коммуникация, связывающая кубанскую и донбасскую группировки вражеских войск. Отступая, противник маневрирует. Движение по этой дороге весьма интенсивное. Поэтому каждый час дезорганизации движения имеет большое значение. Важно как можно чаще наносить диверсионные удары по этой магистрали.

Приказ ясен. Как лучше выполнить его? Кого еще перебросить к подрывникам?

Созываем командиров и комиссаров. Советуемся.

Едва успели они, получив новые задания, разойтись, как появился Бартоша со своими боевыми друзьями. Они минировали железную дорогу юго-западнее Джанкоя. Отшагав более двухсот километров туда и обратно, партизаны вернулись усталые, но довольные.

— Выполнилы! — рапортует Василий, вложив водно слово все, что четверо отважных подрывников пережили и сделали за неделю опасной жизни в тылу врага.

Друзья Бартоши возбуждены. Видно, что и Сергей Даниленко, и Ваня Швецов и Илья Мычка хотят подробнее рассказать о рейде. То один, то другой недовольно косит глазами на Бартошу, но тот невозмутим.

— Василь, — вызываю Бартошу на разговор, — давали мы вам четыре мины. При полном успехе — это четыре эшелона. А сколько вы подорвали?

— Одын.

— А что с остальными минами?

— Заложили.

— А результат?

— Разведчики скажуть.

Из кармана широченной штанины он достает носовой платок и неторопливо вытирает обветренное лицо. Не рассмеяться трудно: его «хусточка» нижними краями касается земли. Видно, и тут, при выкройке этого «носового платочка» из парашютного шелка сказалась широкая натура отважного подрывника.

— Устали, ребята?

— Та ни. Якщо треба, то и завтра можемо знов туды.

В это время появляется Емельян Павлович Колодяжный. Начальник нашей бригадной разведки — типичный запорожский казак. Не обижен ни ростом, ни шириной плеч, ни силой. На высокий лоб спадает русый чуб, густые брови нависают над большими выразительными карими глазами. Но самое примечательное — пышные пшеничные усы, как у Тараса Бульбы.