Побратимы - [121]

Прямо перед нами Засуатье — сектор обороны, удерживаемый третьим отрядом Ивана Дегтярева. Это — узкая лесная полоска вдоль восточного берега речки Суат. По ней бьют шесть артиллерийских батарей и десять батарей минометов. А с воздуха бомбят и стреляют бомбардировщики и штурмовики.

Какой урон несут отряды партизан? Информация, поступающая оттуда, очень скупа.

— Сбегаем туда? — приглашает Шестаков.

— Давай.

От дерева к дереву, от окопа к окопу, где пригибаясь, а где ползком, пробираемся к бойцам в окопы.

— Как дела, хлопцы?

— Ничего… Живы.

Лица партизан серые, задымленные, осунувшиеся. Глаза строгие. Каждый осыпан пеплом, гарью, землей, обрызган грязью, выброшенной из-под снега снарядами.

Вскоре становится заметно, что веера взрывов переместились от линии окопов в глубь обороны.

Майор Шестаков смотрит на часы:

— Одиннадцать тридцать. Четыре с половиной часа вели огневую подготовку, — фиксирует он. — Теперь двинут войска…

— К отражению атаки готовсь! — раздается по цепи команда. — Глядеть вперед!

О дальнейших событиях в дневнике боевых действий 1-й бригады было записано так:

«Противник (огнем — Н. Л.) пяти батарей начал обстреливать расположение обороны отрядов (бригады). После артподготовки пехота противника в количестве более тысячи восьмисот человек, при поддержке артминометного огня, восьми танков и штурмовой авиации начала наступать на оборону отрядов…

В шестнадцать тридцать упорным сопротивлением 18-го и 19-го отрядов, огнем артбатареи 76 мм (пушек) и батареи „РС“ („катюш“) было уничтожено до ста пятидесяти солдат и офицеров противника… Разбита пушка противника… сожжены автомашина и повозка с грузом…».

Из-за Баран-Горы, Коль-Баира и Базар-Обы выползают восемь танков. Маневрируя меж камней и воронок, они на ходу бьют из пушек и пулеметов. Следом за танками бегут автоматчики. Рассыпавшись по яйле, они движутся к Колан-Баиру и к высоте «884».

Перед козырьком Колан-Баира лежат поперечные камни. В них упираются вражеские танки. Бронированные чудовища теряют строй, ищут проходы, разворачиваются. Пехота сбавляет шаг.

— По пехоте огонь! — слышна зычная команда Николая Сороки.

Колан-Баир отвечает дружной стрельбой.

Стреляют и каратели. Их огонь тоже сильный, массированный. Две группировки стрелков, сотни по три-четыре в каждой, поднимаются в атаку. Покинув танки, они преодолели каменные гряды и теперь рвутся к горному хребту, к окопам.

А над окопами партизан летят команды: огонь! огонь!

Вот Михаил Капшук, всему лесу известный пулеметчик, весь сотрясаясь, бьет длинной пулеметной очередью.

В соседнем окопе рокочет пулемет словака Цирила Зоранчика. Гранатометчики тоже участили удары, и гранатные разрывы сливаются в сплошной гул.

Группа танков движется на высоту «884», где находятся партизаны 18-го отряда. Их окопы на безлесной вершине, ничем не прикрыты.

Танки уже у окопов. Перед ними рвутся гранаты. Но машины лишь ускоряют ход. Передний, танк уже на линии окопов… Другой тоже утюжит окоп. А вот и третий… Еще миг — и танки в тылу у партизан, рванулись к опушкам леса, бьют по деревьям, по густолесью. А на окопы надвигается пехота врага, горные стрелка.

До окопов остается полсотни метров…

Еще меньше…

Но вот:

— По пе-е-хоте! Ого-о-нь! — летит над окопами команда Ваднева, и линия обороны взрывается шквалом огня: бьют пулеметы, автоматы, гранаты. Цепи наступающих качнулись. Передние падают. Но на смену им наплывает новая вражья масса. Она ревет, стреляет. Нет, кажется, не сдержать ее напора! Не отразить. Но вот в рядах вражеских стрелков вспыхивают з взрывы. Это Федоренко перенес сюда огонь партизанских пушек и «катюш». А из шамулинской долины дружный уничтожающий огонь ведут партизаны Саковича.

Из окопов поднимаются Ваднев и Клемпарский… Встают во весь рост. Два года они шли впереди, поднимая группу за группой на борьбу. Не приказом, а примером ведут командиры новичков в атаку.

— За-а мно-о-о-й! В ата-а-ку-у!

И почти в один голос сильно, решительно:

— Коммуни-и-сты! Впере-е-д! Комсо-мо-льцы!

В следующие секунды из окопов выскакивают Иван Щербина, секретарь партбюро, Иван Медведев, начштаба, за ними десятки других партизан: высокие и низкорослые, старики и почти подростки.

— Ур-р-а-а! За Ро-о-о-ди-ну!

Партизаны выбегают из леса, поднимаются из окопов, вырастают из-за снежных сугробов.

Вот уже схлестнулись врукопашную.

Каратели напирают. Но партизанский натиск сильнее, и фашисты в сутолоке пятятся.

По команде: «Отход!», партизаны возвращаются к окопам. Вялый шаг. Многие шатаются. Других ведут под руки. Командир и комиссар в гуще бойцов. Клемпарский держится за голову. С пальцев руки стекает кровь.

— Вам помочь, товарищ комиссар? Давайте понесем.

— Не надо. Сам…

В окопе командного пункта 18-го отряда медсестра Наташа Гришанкова накладывает повязку Клемпарскому. Ваднев тоже ранен, дважды. Им занимается медсестра Вера Кудряшева. А он командует:

— Начштаба! А, начштаба! Доложи о потерях.

Результат боя еще не совсем ясен. Но на глаз можно определить: не меньше полутора сот фашистов лежит на высоте. Разбита пушка. Бронетранспортер.

— А партизанские потери не установлены, — заканчивает доклад Иван Медведев. При этом он переглядывается с комиссаром: говорить ли, дескать, раненому о своих потерях? Они ведь тоже немалы.