Побочный эффект - [58]

И все же безумие — вообразить, будто он сможет справиться со Снэйтом в одиночку! Однако Фицпатрик убедил себя, что это возможно. Если подобная операция вообще реальна, то ее может осуществить только один человек. Чем больше людей будут в нее вовлечены, тем больше шансов, что их обнаружат и поднимется тревога.

Итак, что же делать: пойти на заведомый риск и сложить голову на чужбине или же сидеть и ждать?

И Фицпатрик решил рискнуть. Или по крайней мере начать готовиться к путешествию. В конце концов, не исключена возможность, что власти сами найдут способ спасти Клэр до того, как он пустится в плавание.

Фицпатрик громко объявил, что фильм ему наскучил и он отправляется спать. Однако, поднявшись в свою комнату, он принял таблетку метадрина и начал разрабатывать подробный план операции. Наутро у него уже готова была схема действий, где каждому его шагу соответствовал определенный квадратик «за» и «против», и все квадратики были соединены между собой стрелками.

Ему еще предстояло проработать некоторые детали: придумать, как пересечь полосу песка, не оставив следов; узнать, где Липпенкотт хранит ночью свой револьвер и патроны, и, чтобы удалиться с чистой совестью, выяснить, застрахована ли яхта. Он оставит одно письмо для Липпенкотта и второе с пометкой: «Отправить в случае моей смерти» — для родителей. Надо бы оставить новое завещание (то, что хранится у его душеприказчиков в Лондоне, составлено до того, как он познакомился с Клэр, и, согласно этому завещанию, все его имущество должно перейти к родителям). Однако, чтобы составить новое завещание, понадобятся свидетели, а это непременно вызовет подозрения. Поэтому сейчас ничего иного не остается, как просить родителей рассчитаться с Липпенкоттом за яхту из денег, вырученных от продажи его имущества, а остаток отдать Клэр, если она будет к тому времени жива.

Фицпатрик когда-то был верующим католиком. Теперь же он с удивлением заметил, что мысли о возможной смерти как бы вновь раздули веру в его душе. Он даже всерьез задумался: не вернуться ли в лоно церкви, но тут же выкинул эту идею из головы. Успех операции целиком зависит от удачи, да еще от его умения сохранять хладнокровие.

28 сентября незадолго до полуночи Фицпатрик тихо вышел из дома. В карманах наброшенной на плечи штормовки лежал револьвер Липпенкотта и коробка патронов тридцать восьмого калибра. Он нес фирменную авиационную сумку, в которой были продукты, нож и карманный фонарик.

Пока все шло точно по плану. Этот вечер Фицпатрик провел как и два предыдущих: вместе с Липпенкоттом и охранником из ФБР играли в покер. Без четверти одиннадцать он вышел в кухню и вернулся с тремя кружками кофе. Поскольку накануне вечером игра затянулась допоздна — они закончили где-то около трех, — никого не удивило, что охранник вдруг начал отчаянно зевать. Немного погодя и Липпенкотт, потянувшись, заявил, что устал и хотел бы лечь пораньше.

Никто из них, конечно, не подозревал, что в кофе, который они только что выпили, Фицпатрик высыпал восемь стомиллиграммовых капсул нембутала.

К моменту, когда он переоделся и готов был выйти из дому, оба уже крепко спали — Липпенкотт в своей кровати, а бдительный страж — растянувшись в кресле перед телевизором.

Пройдя по саду под громкий аккомпанемент цикад, Фицпатрик вышел к пирсу. Вопреки прогнозу погоды, обещавшему грозовые дожди, небо было ясное и ярко сияли звезды. Поднявшись на борт яхты, Фицпатрик отпер дверь рубки и включил освещение. Он хорошо запомнил, где что находится: за рулевым колесом — приборная доска, на которой расположены масляный манометр, термометр, указатель уровня топлива, вольтметр, тахометр и амперметр. Помимо обычного компаса в рубке был еще и радиокомпас, а также эхолот и электромагнитный лаг. Слева от рулевого колеса стоял стол с картами для прокладки курса, справа — судовой приемник-передатчик, работающий на двенадцати частотах, и шкафчик, в котором, помимо всего прочего, был набор сигнальных флагов, сигнальная лампа и коробка ракет на случай аварийной ситуации. Над скамьей висело несколько самонадувающихся спасательных жилетов с надписью: «В случае потери сознания переворачивает в воде лицом вверх».

Разложив свои вещи в рубке, Фицпатрик открыл ящик стола, вытащил параллельную линейку, циркуль, карандаш, резинку, таблицы приливов, четыре навигационные карты и принялся прокладывать курс.

Если не превышать установленную скорость и пройти по фарватеру, отмеченному буями, то выйти из порта будет несложно. Большую часть времени яхта должна идти по курсу параллельно дамбе Макартура, а выйдя из гавани, пройти между двумя буями, внутренним и внешним, после чего взять курс на следующий ориентир — маяк на острове Большой Исаак, самом северном из входящих в группу островов Большой Багамы. Однако осуществить все это будет не так просто: морская карта «Мыс Канаверал — Ки-Уэст» предупреждала о возможном магнитном склонении от трех до шести градусов в районе между заливом Юпитера и рифом Молассес. При этом надо учесть, что с севера проходит Гольфстрим, несущий свои воды со скоростью от двух до трех с половиной узлов. Проделав все необходимые расчеты, Фицпатрик обратился к другой карте — «Багамские острова и острова Абако». Когда остров Большой Исаак останется за кормой, он изменит курс и, пройдя по фарватеру северо-западного пролива Провиденс, обогнет южную оконечность острова Большой Абако. Согласно расчетам, он должен прийти на якорную стоянку Хоул завтра в половине третьего. Там он поест, пристреляет револьвер Липпенкотта и поспит до захода солнца. А затем ему предстоит преодолеть заключительный отрезок пути и подойти к острову Гиппократа вскоре после полуночи.