Побочный эффект - [27]

— А как насчет ограды, что окружает фонтан? — вдруг вспомнил Квинтрелл. — Как машина, движущаяся со скоростью сорок миль в час, сможет ее проломить?

— Наши испытания показали, что поврежденной в основном оказывается машина. А на то, чтобы сломать ограду, уйдет еще несколько минут, — ответил Дюкасс. — Между прочим, — добавил он, прежде чем вновь повернуться к экрану, — «фольксваген» мы выбрали из-за того, что у него мотор сзади. Когда явится полиция, мотор должен быть, естественно, еще теплым, а если мотор расположен впереди, то при лобовом ударе он может оказаться поврежденным настолько, что его не удастся потом запустить.

«Фольксваген» на экране начал медленно наседать на бетонную ограду. Словно призрак из ночного кошмара, манекен, взмахнув руками, приподнялся с сиденья, и на его голову обрушился каскад осколков разлетевшегося вдребезги лобового стекла. Пока кузов машины превращался в гармошку, колени манекена исчезли под приборной доской, а голова ударилась о стойку.

— Обратите внимание, что ремень не позволяет ей вылететь в переднее окно, но из-за этого она получает удар рулевым колесом в грудь и живот, — объяснял Дюкасс, не отрывая глаз от экрана, — поэтому нам следует помнить, что, даже нанося серьезные повреждения, необходимо сохранить в целости кости, а особенно грудную клетку.

Движение на экране стало замирать, изрядно потрепанный манекен опустился на сиденье, в кадровом окне возник конечный ракорд.

— Отлично, — сказал Квинтрелл. — А теперь, может, ты расскажешь нам, какие ей будут нанесены травмы?

На экране появилось воспроизведенное с помощью компьютера схематическое изображение фигуры женщины. Дюкасс поднялся и встал рядом с экраном.

— Начнем просмотр сверху вниз, — сказал он, пользуясь черенком трубки как указкой. — От удара о стойку возникла рваная рана на лбу. Верхний край раны будет завернут внутрь, нижний — вывернут, неизбежен перелом костей черепа. При ударе повреждение лобной доли мозга приведет к образованию острой субдуральной гематомы, что в свою очередь вызовет смещение мозга, его отек, и определенные участки мозга с жизненно важными центрами, переместившись в область большого затылочного отверстия, будут сдавлены.

— Понятно, понятно, — раздраженно перебил его Квинтрелл. — Но что все это означает?

— Это означает, что если все пойдет по плану, то к тому времени, когда она окажется на операционном столе и ей удалят внутримозговую гематому и уменьшат мозжечковое выпячивание, мозгу будет нанесено уже столько ишемических повреждений, что днем раньше или днем позже изменения будут признаны необратимыми, а пациентка — умершей.

— Ты в этом уверен? — спросил Квинтрелл.

— В таких делах никогда нельзя быть уверенным на сто процентов, — пожал плечами Дюкасс. — Но если наш план полностью не сработает, мы всегда успеем сделать то, что сделали в случае со Свенссоном: одна из моих сотрудниц, переодевшись медицинской сестрой, проникнет в палату и прекратит подачу внутривенного вливания или сделает еще что-нибудь в этом роде. Дежурные сестры там настолько часто меняются, что войти в больницу и выйти оттуда не составляет труда… Однако продолжим… — Дюкасс снова повернулся к экрану. — Удар о руль вызовет обширную контузию грудной клетки и брюшной полости, хотя, как я уже сказал, нужно постараться избежать перелома ребер… Удар о приборную доску нанесет рваные раны и ссадины на колени, раздробит правую коленную чашечку и сломает правое бедро… И наконец, поскольку ноги могут зацепиться за педали, на тыльной стороне правой стопы и пальцах появятся продольные порезы и царапины.

— Да, картина весьма убедительная, — согласился Квинтрелл. — Только уж, пожалуйста, будьте поаккуратнее с повреждениями брюшной полости. Старик считает, что у него найдется покупательница на фаллопиевы трубы… А теперь объясни, каким образом вы собираетесь нанести все эти травмы.

Дюкасс кивнул Гинзелу, и на экране возникла изометрическая проекция десятиколесного грузовика. Снаружи он ничем не отличался от обычного рефрижератора для перевозки мяса, но внутри был оборудован как нечто среднее между мастерской для ремонта автомобилей и операционной в отделении челюстно-лицевой хирургии. В одном конце фургона на пандусе стоял «фольксваген», в другом — замысловатое кресло в окружении многочисленных медицинских приборов.

— Теперь вы своими глазами увидите, на что идут деньги, — улыбнулся Дюкасс. — Однако следует помнить, что, если «обоснования» с помощью автомобильных аварий станут обычным явлением, мы сможем перебросить основные средства…

— Понятно, — перебил его Квинтрелл. — Ближе к делу.

— Извините, — сказал Дюкасс. — Покажи травматический агрегат, — обратился он к Гинзелу. — Только один этот агрегат…

Мелькнули какие-то кадры, и на экране возник чертеж кресла. Теперь было видно, что оно стоит на рельсах и обращено к панели, на которой смонтированы стойка, приборная доска, рулевая колонка с колесом и ножные педали.

— Теннант будет привязана к креслу, которое с помощью сжатого воздуха устремится по рельсам на панель, — начал объяснять Дюкасс. — Все эти предметы, о которые обычно ударяется водитель машины, то есть приборная доска, рулевое колесо и так далее, сняты с такого же «фольксвагена», как тот, в котором, так сказать, поедет она, и установлены отдельно друг от друга. Таким образом, мы в состоянии точно определить, какую травму следует нанести на ту или другую часть тела.