Побежденный - [80]

Длинный стол, который я ожидал увидеть, действительно там был, а на нем был Хрюм, который взгромоздился на свою партнершу. Они даже не стали убирать подносы с едой и не вытерли пролитый из больших кружек мед, и совершенно не замечали того, что совокупляются на глазах у зрителей. Впрочем, я сомневался, что они стали бы ради нас прерывать свое занятие.

– Гра-а-х, – сказал Хрюм. Шлеп, шлеп, шлеп.

– Гра-а-х, – повторила его партнерша. Шлеп, шлеп, шлеп.

Суттунг поспешил прикрыть дверь быстро и незаметно, но вред моей психике уже был нанесен. Сообразив, какая опасность мне угрожает, я закрыл глаза и запел: «Крестьянин в лощине, крестьянин в лощине, хай-хо, дерри-о, крестьянин в лощине. Крестьянин взял свою жену…» Вот проклятье, никуда не годится, от слова совсем! Помогите мне, ребята, помогите, мне нужна другая песня!

– Ты что делаешь, Аттикус? – спросил Гуннар.

– Мне требуется сильный раздражитель, песня, которая отупляет сознание, чтобы помешать снова пережить то, что я минуту назад видел. Я смертельно хочу это забыть.

– О, отличный план. Я с тобой, – заявил Гуннар, который не меньше моего находился в растрепанном состоянии. – Как насчет «Эль Пасо» Марти Робинса?

– Неплохо, мотивчик приставучий, но не сумеет погрузить нас в состояние кататонии достаточно быстро.

– Я знаю! – неожиданно вмешался Вяйнямёйнен. – «Это маленький мир».

– Идеально! – вскричал я. – Как раз то, что требуется в стране великанов! Все приготовились, на счет «три».

И вскоре мы вшестером запели эту жуткую песню, вкладывая в исполнение весь пыл и азарт, что имелись в нашем распоряжении, стоя в снегу с дикими глазами и легким налетом паники. Перун и Чжанг Голао не знали слов, но они быстро учились и присоединились к нам, когда мы пошли на второй заход.

Суттунг, ледяной ётун, пялился на нас в озадаченном молчании, смущенный своим промахом и почти уверенный, что мы не в своем уме.

Глава 23

Однако прежде чем наши нервные узлы полностью превратились в кашу, нас спасло появление черной птицы в темном небе. Лейф, обладавший самым острым ночным зрением, увидел ее первым, и это стало приятным отвлекающим фактором от пережитой нами двойной травмы – брачных упражнений Хрюма и пения самой разрушающей душу песни, когда-либо написанной в мире. От очагов, горевших в разных домах, на улицу падали легкие отблески света, а потому было не совсем темно.

– Может, это Хугин и Мунин? – предположил вслух Перун.

– Не может. Тут только один, – возразил Вяйнямёйнен.

– Тогда кто? – спросил Гуннар.

– Возможно, просто птица, – сказал Чжанг Голао.

– Нет, – покачав головой, вмешался Лейф. – Кровь пахнет неправильно.

– Вот проклятье, – выдохнул я, сообразив, кто это может быть, еще прежде чем ворон спустился на землю и превратился в обнаженную женщину с молочно-белой кожей. – Морриган.

Она последовала за мной в мир древней Скандинавии. Как и друиды, Туата Де Дананн могут путешествовать куда им вздумается, но, как правило, стараются держаться ирландских и земных миров исключительно из любезности к другим пантеонам.

Глаза Морриган вспыхнули красным огнем, когда она, явно не обращая внимания на холод, направилась к нам. Я искоса взглянул на Суттунга, чтобы проверить, как он отреагировал на ее появление, и увидел, что она произвела на него сильное впечатление, и он, похоже, собирался спросить, есть ли у леди защитник и друг. Впрочем, я подумал, что, если ему хватит мозгов хорошенько поразмыслить, прежде чем открыть рот, он сообразит, что женщина со сверкающими красными глазами в состоянии сама себя защитить, причем всегда – и ему лучше помолчать.

– Сиодахан О’Суилибхаин, – произнесла Морриган с такой интонацией, что мой позвоночник едва не рассыпался в прах. – Я должна поговорить с тобой, прежде чем ты пустишься в это безумное предприятие.

Я невольно содрогнулся. Жуткий холод и голос Морриган часто оказывают именно такое действие на нормального человека.

– Ладно. Конечно. Давай, ну… пойдем, поговорим. Парни, может, разведете костер, пока меня не будет? Я встречусь с Хрюмом, когда вернусь. Ну, если он будет готов к беседе, разумеется.

Они дружно заверили меня, что костер никакая не проблема, не волнуйся, Аттикус, до скорой встречи. И мы с Морриган направились вместе на запад, туда, где никто не мог нас подслушать.

– Ты не слишком подходяще одет для такой погоды, – начала Морриган, которая сама была полностью раздета.

– Угу, может, у тебя в одном из карманов спрятано спасательное одеяло? – спросил я.

– И это говорит о том, как отвратительно спланировано ваше предприятие, – продолжала она, как будто я не произнес ни слова. – Весьма неразумно с твоей стороны. Надеюсь, ты понимаешь, что я не смогу тебе помочь в Асгарде? Да и здесь, в Ётунхейме, не в силах тебя защитить. Если ты умрешь, валькирии унесут тебя, куда пожелают.

– Да, кстати, о валькириях. Тут выяснилось, что они не могут выбрать меня в качестве жертвы.

Морриган резко повернула голову и посмотрела на меня, пытаясь понять, не дразню ли я ее. Решив, что я совершенно серьезен, она спросила:

– Откуда ты знаешь?

– Я столкнулся с ними около недели назад, и они попытались меня прикончить. Мой амулет стал жутко холодным, но больше ничего не произошло. Я одержал верх в том сражении и решил вернуться на второй раунд.