Побеги любви - [35]

19

Она вошла в спальню, и ненависть снова охватила ее, но чувство было уже не столь сильным, как тогда, когда Ровена лежала привязанной к кровати. Она старалась держаться подальше от этой кровати и предпочла бы скрести пол на коленях собственными руками, что и сделала, только чтобы не видеть, как Энид меняет ее грязное постельное белье. Ровена хотела вынести ковры, чтобы выбить, но Энид отрицательно покачала головой. Вместо этого, объяснила знаками служанка, Ровена должна сегодня вычистить его белье, и Энид вручила ей целый ворох, кивком головы приказывая следовать за ней.

Только раз в жизни Ровена стирала одежду, но достаточно хорошо знала, как это делается. Очень неприятное занятие. Простыни трут и бьют деревянной доской с жирным мылом, затем полощут, выжимают и вешают сохнуть. Так стирают белье для слуг, но не для господ. Тонкое господское белье кипятят и обрабатывают лучшим мылом, потом снова кипятят и полощут не один, а три раза, прежде чем его развесить.

Обжигая руки только что кипевшим бельем и травмируя кожу мылом, Ровена решила, что все же это не худший для нее вариант, особенно пока другие слуги дружелюбны с нею. Ей даже помогли после того, как Энид ушла. Нет, ее доля не самая худшая, особенно если лорд Фулкхерст не очень привередлив и принимает ванну раз в неделю. Тогда у нее будет несколько дней, отделяющих ее от этой грязи.

Когда она вернулась в холл, там уже готовились к трапезе. Уоррика еще не было, но за господским столом уже рассаживались все те, кто имел привилегию обедать с ним: его дочери, несколько рыцарей, управляющий, тоже рыцарь, и леди средних лет, обучавшая дочерей лорда умению вести дела дома.

Один из рыцарей был сэр Роберт, и Ровена торопливо пошла на кухню взглянуть, что нужно принести на стол, чтобы иметь возможность поговорить с ним до прихода Уоррика. Она не забыла о его участии в ее судьбе и своем намерении поблагодарить рыцаря. Она должна попытаться развить их дружбу и сделать все, чтобы бежать отсюда.

Но когда Ровена вернулась со своим первым подносом, Уоррик сидел на своем месте, и его глаза впились в нее. Она не видела, но почувствовала это.

Она неожиданно обнаружила Уоррика, ожидающего ее на верху лестницы, когда возвращалась со своим вторым подносом. Выражение его лица породило в ней боль.

– Разве я не предупреждал тебя смотреть на меня в моем присутствии?

– Я… Я забыла, – пролепетала она.

Это успокоило его только наполовину.

– Ты снова забыла?

– Нет.

– Нет, что?

– Мой господин, – она стиснула зубы.

– Вероятно, ты нуждаешься в чем-то, что напоминало бы тебе, кто ты теперь, – сказал он многозначительным тоном, прежде чем рука его коснулась ее груди.

Ровена отпрыгнула так поспешно, так неожиданно для нее самой, что она упустила тарелки с едой. Уоррик попытался поймать их, но все случилось так молниеносно, что он не успел. Она не вскрикнула. Но отчаяние наполнило все ее существо. Она сделала два шага назад прямо к слуге, несшему другой поднос с едой. Оба подноса столкнулись, когда слуга попытался удержать равновесие, чтобы не упасть. Уоррик оторвал ее от парня так же быстро, как Ровена отпрянула от него самого. Он дважды сильно встряхнул ее.

– Никогда больше не пытайся избежать моих прикосновений, или с тобой случится нечто худшее, нежели падение с лестницы. А теперь убери за собой, и побыстрей, потому что я не буду есть, пока ты не принесешь мне еду сама, а я голоден.

Другими словами, она должна была себе представить, что его гнев возрастает с каждой минутой, пока она моет ступени. Ее руки дрожали все время, пока она не закончила работу.

20

Полная тревоги, Ровена наконец вернулась в зал с новым подносом. Уоррик, как обычно за столом, дискутировал со своим управляющим. Он приказал, чтобы она прислуживала ему, и указывал, какую именно пищу хочет в данный момент. Он также требовал, чтобы Ровена меняла ему кубок с элем, который наполнял стоявший за его спиной паж. И все время она должна была смотреть только на него.

Ровена боялась именно этого. Она не хотела смотреть на него, замечать малейший нюанс выражения его лица, точно знать, когда его мысль возвращается к ней.

Закончив наконец трапезу, он подозвал ее взмахом руки, даже не взглянув, видит ли она. Она боялась пропустить подобный жест, показав таким образом, что не смотрит на него. Ясно, что Уоррик проверял, насколько она послушна – он все продумал. Неужели никто не смеет не повиноваться ему? Глупая мысль; даже когда он не хмурится, то вселяет страх. И никто не замечает, как он бесит ее. У нее пока нет сил его ударить или сделать что-нибудь другое. Пока нет.

– Я хочу ванну, – сказал он опять-таки не глядя на нее. – Пойди и присмотри за этим.

Ровена закрыла в тоске глаза. Она услышала хихиканье одной из дочерей и последовавшее нарекание наставницы и почувствовала, что краснеет.

Ровена поспешно покинула зал, убегая от холодных стальных глаз. Она нашла Мэри на кухне, обедающую со своим мужем, и вспомнила, что сама еще не ела. И как она могла предположить, со всеми этими обязанностями ей будет не до еды. Особенно сегодня, но не будет же он хотеть ванну каждую ночь.