Побег из Фестунг Бреслау - [52]

— Это ваш командир?

— Так точно!

— Он всегда был таким дебилом?

Сержант подвинулся поближе и снизил голос:

— Нам он сказал, что отправляется патрулировать. Было странно, что сам. Но мы знали, что перед войной он приезжал сюда на каникулы. Это в паре деревень дальше. Явно пошел посетить старые развалины в последний раз.

— Угу. Все ясно, — пожал Шильке плечами.

Наверняка лейтенант нажрался по причине довоенных воспоминаний, а потом решил уже в гражданском вернуться в те времена, когда был счастлив. Но как он это собирался сделать? Валить без документов в Баварию? А спиртное — советчик плохой. Сентиментальность — то же самое. Цена же, которую придется заплатить лейтенанту, для всех была ясной.

Когда оба поляка отошли настолько, что никто не мог подслушать, к ним подошел Холмс.

— Как вы это придурка нашли?

— Да нормально. Мы зашли в какую-то пивнушку, чего-нибудь залить, чтобы разогреться, а он, в зюзю пьяный, лежит на столе и плачет.

— Что, плакал?

— Ну еще чего-то бормотал. И ни фига не понимал. Ну Вальдек и говорит, чтобы его пришить на месте — и ходу.

— Вот так сразу?

— Это пан не видел всех этих офицеров их охранных рот, что они вытворяли с принудительными работниками. Боги войны, пся крев. Так я и говорю, чтобы не сразу по башке, а не то неприятности могут быть.

У Холмса мелькнуло подозрение.

— Он был в мундире?

— Ясное дело. Ну получил слегка в торец, чтобы не сильно дергался, потом мы переодели его в гражданского и привели сюда. Пускай немцы его расстреливают. Тогда и увидит, какой из него бог войны с обосранными подштанниками!

— Черт подери.

— А то, пан считает, что они чего-нибудь вынюхают?

— Да нет, — Холмс отрицательно покачал головой. — Даже и пробовать не будут.

— Ну, так мы его хитро прижучили, разве нет?

— Это точно.

Холмс отвернул голову, прикуривая. К счастью, он был здесь не для того, чтобы выставлять моральные оценки. Один раз начавшаяся война начинала уже руководствоваться собственными законами. Люди же лишь последовательно приспосабливались к ним.

Разбудили их пулеметные очереди. Шильке, вырванный из сна о Рите, которая как раз вела его в закоулки Марктхалле, где один Господь только мог знать, что произойдет, стукнулся головой со спящим рядом водителем. Холмсу тоже не слишком везло, потому что он сначала столкнулся головой с Хайни, а потом с одним из поляков. Какое-то время они крутились по выстывшему салону громадной виллы, разыскивая оружие.

Первым внизу был Холмс. Он подскочил к стоящему у окна специалисту по ацетиленовым горелкам, который как раз стоял на посту.

— Что происходит?!

Тот лишь пожал плечами.

— По-моему, вроде как ничего.

— А кто стреляет? — допытывался Холмс.

— Это старики пуляют. Возле моста.

— Господи! В кого?

Очередное пожатие плечами.

— По-моему, в никого. Но отсюда я не все вижу.

Третий поляк спустился по лестнице с чердака.

— Он прав. В округе я не заметил ни единой чужой вспышки.

Ага. Какой-то придурок начал паниковать, потому что ему приснился страшный сон, и теперь они начали палить из всех стволов.

Шильке от нервов с трудом мог застегнуть мундир. Потом еще куртка…

— Пойду их успокоить.

— Погоди, — схватил его за руку Холмс. — Изобрази из себя командира-героя.

— Чего? Не понял…

А Холмс уже повернулся к полякам.

— Какие-нибудь гранаты имеются?

— Откуда? Правда, есть немного динамита, это на тот случай, если бы нужно было слегка разворотить этот подвал.

— Тогда принесите пару зарядов.

Затем он оттащил Шильке в сторону и начал пояснять ему свой план.

Старички из охранной роты стреляли вдоль дороги из всего, что у них только имелось. Хотя, судя по едва слышимых в грохоте окриках, русские из их воображения атаковали со всех сторон силами, как минимум, бронетанковой дивизии с поддержкой артиллерии и авиации. Когда Шильке, идеально выпрямленный, появился на окопе, он произвел ошеломляющее впечатление.

— Прекратить огонь! — раздалось со всех сторон.

Как же, как же. Успокоение впавших в истерику тыловых солдат, которые неожиданно очутились под огнем, пускай и иллюзорным, не было таким простым делом. К счастью, старички передавали команду по линии. Выстрелы утихли только через добрую минуту. В пугающей тишине все глядели на призрачную фигуру, которой был Шильке.

— Солдаты! Это была только лишь разведка! — крикнул он. — Но, насколько я их знаю, сейчас они ударят по-новой и будут пытаться забросать нас гранатами.

Жестом руки он прервал раздавшиеся в окопе нервные перешептывания.

— Я попытаюсь предусмотреть, откуда они сейчас ударят.

Капитан встал в позу глубоко задумавшегося человека, военачальника, рассматривающего проблемы, способные, без малого, решить судьбу всей войны. Но в глубине духа он хохотал. Холмс и теперь был прав. Главное — только театр. Все на показ, все на продажу, лишь бы только заплатили за билеты. А эти сгрудившиеся сзади люди наперегонки покупали именно его спектакль. У него имелся товар, который они страшно желали приобрести: Надежда.

— Ага. Ударят они вон оттуда, — указал он установленное заранее направление. Такое, чтобы не зацепить ни единого поляка, которые будут метать динамитные шашки. — Так, все стволы направить в ту сторону! Стрелять только лишь по моему четкому приказу!