Побег из Фестунг Бреслау - [107]

Окружающие их солдаты глядели на Шильке, словно на бога войны. Это чувство было ему уже знакомо. Только лишь театр и немного хитроумия. Чудовищное представление всегда управлялось своими законами. Это ничего, что ты являешься заядлым пацифистом, который никогда никого не убил и не собирается этого делать. Если ты умеешь думать, то легко станешь в глазах окружающих людей повелителем жизни и смерти, кем-то, кто имеет право принимать решение относительно их судьбы. И потому сейчас все с надеждой глядели на Шильке, видя в нем истинного бога.

— Что нам нужно, чтобы выйти отсюда?

Лангенау поднял голову над картой.

— Я обнаружил проход. Будет достаточно легкой поддержки. Немного шума на тылах.

— Никаких проблем, — Шильке поднес ко рту переговорное устройство. — Хайни!

— Слушаю, герр капитан.

— Дай мне Ватсона.

Наверное, поляк что-то ел, потому что динамик изумительно верно воспроизвел звук глотания.

— Ну что там? Вы уже в Берлине?

— В Вашингтоне. Двигай броневик и наших людей.

— Из какого дерьма я должен вас вытащить?

Лангенау перебил их милую беседу, жестикулируя. В ответ на вопросительный взгляд Шильке он спросил:

— Твои люди — фронтовики?

— Ты чего, с ума поехал: Это банда самых умных отмазчиков, которые, не пережив визита в каком-либо окопе, счастливо пережили всю войну. Но выглядят на все сто!

— Догадываюсь. — Эсэсовец указал место на карте. — Им нужно лишь показаться тут и устроить побольше шума. А потом могут смываться.

Шильке кивнул. Он снова поднес ко рту walkie-talkie.

— Слушай, ты видишь перед собой такую башенку? По карте в ней тридцать пять метров высоты.

— Я вижу нечто, что когда-то было башенкой. Сейчас от нее осталась только половина.

— Ладно. Двигай туда со всеми силами и проведи самое шумное наступление. Буквально несколько метров, тут главное произвести впечатление. Дальше не лезь, а не то тебя пристрелят, а твои люди разбегутся. Понял?

— Ясен перец.

— Как увидишь убегающих немцев, сам тоже уматывай. Отбой.

Тем временем Лангенау собирал силы. Каким-то образом, он даже ориентировался в этой чертовой галиматье. Он даже похвалил методу Шильке, которую назвал наступлением с помощью распыленного подразделения. Правда, Шильке с Холмсом не могли понять, что тот имеет в виду. После этого они, малыми группками, направились в сторону улицы. Но выходить на нее не намеревались, продвигаясь параллельно улице по коридорам и проходам среди куч мусора. По сторонам было относительно спокойно. Понятное дело, что ежеминутно кто-то стрелял, но основной напор боев должен был перенестись на соседний участок. Русские, сконцентрированные вокруг подбитых танков, похоже, посчитали, что территория ими захвачена, и главной проблемой было лишь пробить путь для остальных машин.

Группки разбитого германского отряда продвигались очень быстро. На сей раз темп устанавливали перепуганные до последнего фольксштурмисты, которые чудом нашли силы, чтобы вырваться из преисподней. Русская карта вела довольно неплохо, до какого-то момента, ведь на ней не были отмечены места пребывания отдельных солдат. Несколько пареньков из гитлерюгенд припало под завалом, последней помехой перед практически открытым местом, какими стали остатки небольшого парка.

— Видны наши засеки, — доложил один из мальчишек. — Но через эту территорию мы не переберемся. Во всяком случае, в целости, — глянул он на Шильке.

— Ватсон, начинай.

— Не бо, прорвемся.

— Приготовиться к… — неожиданно Лангенау замолчал, слыша доносящиеся с другой стороны фронта звуки граммофона. И это не был парадный марш, как того можно было ожидать, а какая-то прыгучая баварская мелодия. На рубеже появились солдаты в камуфляже, а из-за развалин выкатил броневик, поливая все пулеметным огнем. Солдаты, словно на плацу, двинулись вперед. Но не в атаку — прикрываясь автоматным огнем, они стали разбирать немецкие засеки. Одни козлы, обернутые колючей проволокой, умело отправились в сторону. Потом вторые, третьи… В головах у всех наблюдателей тут же появился вопрос: что здесь не так? Ведь это не простые проходы для контратаки пехоты. Немцы просто разбирают свою линию обороны. И через секунду до всех заинтересованных голов дошел и ответ. Боже! Это же проезд для танков!

— Танки! — раздалось со стороны русских линий. — Германские танки идут!

— Давай! — рявкнул Лангенау.

Никому из потрепанного отряда не нужно было повторять. Все рванули вперед, как будто всех толкнула вперед одна и та же пружина. И практически все в одном и том же темпе. Ватсон и его отряд направили свой огонь на позиции по противоположной стороне. Иванов они чуточку прижали, потому что русская рулетка закрутилась только после трех четвертей открытой территории, когда заговорили русские «максимы».

Запыхавшиеся, они добрались до линии засеков и рва за ними.

— Потери! — орал Лангенау. — Доложить о потерях.

Все разглядывались по сторонам, глядя на лежащих ближе всего.

Наконец-то кто-то отважился и выглянул на предполье.

— Треть? Четверть? — неуверенно доложил он, оценивая число трупов.

— Пораженец, черт подери!

— Одна десятая, герр капитан!

Тяжело дыша, Лангенау кивнул. Шильке предпочитал не высовывать голову, чтобы проверить, какими были реальные потери. Рукой он все щупал свою спину, разыскивая дыру в пуленепробиваемом жилете. Эй, ведь туда попасть не могли, ведь он же почувствовал бы. Дитер попытался оттереть заливающий глаза пот. Холмс сидел, опершись о бетонную опору, лицо его было задумчивым. Через мгновение он подвинулся ближе.