Побег из детства. Юные годы писателя Рэя Брэдбери - [7]

И все это один Рэй Брэдбери. Добрый и яростный одновременно. Когда надо - веселый и остроумный, а бывает, что и уныло-назидательный, как церковный проповедник. Так и шел он всю свою писательскую жизнь, мешая научное с потусторонним, по-детски наивное - с такими же "детскими" мудростью и проницательностью. И лицо его то освещала широкая улыбка, то оно становилось мрачным, и тревожно сжимались в немом вопросе губы.

Схемы множились, а реальный Брэдбери - живой и читаемый миллионами все ускользал от аналитического скальпеля. А ведь как просто было покопаться в его биографии, прислушаться к собственному "голосу" писателя, запечатленному на тысячах страниц его произведений, разузнать поподробнее, как, где и когда он жил, чем занимался и какие книги читал.

Видимо, только здесь, в переплетении "корней", и кроется загадка Рэя Брэдбери. Корней творчества, глубоко уходящих в пласты почвы-памяти, у писателя действительно немало, они переплетаются, множатся, заслоняют друг друга, но разглядеть их все-таки можно.

Семейные предания, детские кошмары, цирки и карнавалы, сказочные и сверхъестественные истории, читанные на ночь, и книги американских и английских писателей-классиков... Трудно представить себе детство Рэя Брэдбери безо всего этого.

Нередко в его рассказах встречаются скелеты, привидения, колдуны и ведьмы, хотя весь этот "макабр"* не имеет ничего общего с конвейером литературы ужасов, которой заполнены книжные прилавки американских магазинов. За свое детство Брэдбери повидал немало всяческих диковин, перезнакомился с массой "колдунов" и "колдуний", и попробовал бы кто доказать впечатлительному мальчику с необычайно развитым воображением, что всего этого не было в реальности - ну, может, какой-то "другой", но все-таки реальности!

______________

* От французского "macabre" - мрачный, ужасный. Этим термином сейчас обозначают особый сорт литературы "ужасов": о привидениях, оживших мертвецах, кровавых загадочных преступлениях и так далее.

"Мои ранние впечатления обычно связаны с картиной, что и сейчас стоит перед глазами: жуткое ночное путешествие вверх по лестнице... Мне всегда казалось, что стоит мне ступить на последнюю ступеньку, как я тотчас же окажусь лицом к лицу с мерзким чудовищем, поджидающим меня наверху. Кубарем катился я вниз и с плачем бежал к маме, и тогда мы уже вдвоем снова взбирались по ступенькам. Обычно чудовище к этому времени куда-то убегало. Для меня так и осталось неясным, почему мама была начисто лишена воображения: ведь она так и не увидела ни разу это чудовище".

С такими переживаниями в детстве - как не сочинять потом о привидениях, скелетах и колдовстве! Но из всех "туч", застилавших собой ясный, солнечный полдень детства, одна была для Рэя Брэдбери самой приметной: легенда о родственнице-колдунье.

С первых же лет жизни маленький Рэй прослышал от родных о своей прапра... прабабке, будто бы сожженной на знаменитом Салемском процессе над ведьмами. Мрачный памятник фанатизму и мракобесию стал для мальчика объектом и личной ненависти: он твердо уверовал, что в те далекие дни пуритане сожгли его дальнюю родственницу. Среди жертв процесса действительно встречается имя Мэри Брэдбери, и хотя история "колдуньи" могла быть - и вероятнее всего, была - лишь семейной легендой, какой же мальчишка откажется от такой легенды!

Так Рэй Брэдбери стал считать себя "правнуком" колдуньи и на всю жизнь объявил святую и смертельную войну тем, кто был повинен в ее смерти.

Что же в действительности произошло в Салеме, ничем не примечательном городе близ Бостона, в 1692 году?

Салем расположен в Новой Англии, а это северо-восточная оконечность Соединенных Штатов, один из первых плацдармов на пути заселения Америки выходцами из Старого Света. Переселенцы-эмигранты завезли с собой на Американский континент и такие "плоды цивилизации", как нетерпимость и религиозный фанатизм, отголоски средневековой демонологии и пуританское ханжество, соседствовавшее с методами "святейшей" инквизиции. А сочинения проповедника-изувера Коттона Мэзера, свято верившего в нечистую силу и призывавшего прихожан не ограничивать себя в средствах для выявления и уничтожения ведьм, лишь накалили обстановку до предела.

Невинная детская мистификация, затеянная в семье священника Сэмюэла Парриса тремя девочками в возрасте от девяти до одиннадцати лет (они вдруг начали вести себя в высшей степени странно: рычали по-собачьи, с криком отскакивали от совершенно пустого места...), оказалась спичкой в пороховом погребе. В колдовстве обвинили старую служанку-индианку, после чего "ведьмомания" стала распространяться подобно чуме.

Ведомые фанатиками Мэзером и Паррисом, тысячи людей приняли участие в жутком спектакле, имя которому впоследствии стало нарицательным: "охота на ведьм". Доводы разума и сострадания отступали перед разгулом подозрительности и религиозной истерии, ведьм и колдунов находили повсюду, в каждом доме. К тому же усомниться в их преступной связи с дьяволом значило навлечь подозрения и на самих себя.

В результате "судебного процесса" на холме (его и поныне именуют Ведьмин Холм) рядом с городом было казнено 19 человек, среди них - женщины и девочки-подростки, а один обвиняемый "принял мученическую смерть, задавленный тяжелыми гирями". Еще с полсотни подозреваемых были подвергнуты пыткам. Всего же в ожидании "суда" томилось более полутораста ни в чем не повинных жителей Салема...