Победы, которых не было - [19]

Совсем другой прием ожидал высших шведских офицеров в царской ставке, где шел победный пир. Петр в эти, наверное, самые счастливые мгновения его жизни, был великодушен. С рыцарским благородством он вернул скандинавам шпаги, разрешив носить их даже в плену. Всех пригласили за стол, и царь провозгласил тост за своих учителей в военном деле. Реншельд, еще не пришедший в себя от пережитой катастрофы, не поняв о чем речь, недоуменно переспросил: «Кто же эти учителя?» и получил от Петра лаконичное уточнение: «Вы, господа!» Говорят, что в ответ фельдмаршал все-таки нашел в себе силы грустно пошутить: «Хорошо же ученики отблагодарили наставников».

Некоторые уроки и выводы

Безусловно, если бы не гений Петра Великого, то никакие бы передышки вкупе с помощью союзников, после «Нарвской конфузии» не спасли Московию от новых разгромов. И, разумеется, не наемники-иностранцы были повинны в неудачах русских войск первого периода Северной войны. Наоборот, лишь исключительно благодаря опоре на их знания и опыт царю-реформатору достаточно быстро удалось превратить свою закостеневшую в отсталости «вотчину» в полуфабрикат будущей Российской империи, с вооруженными силами которой уже не могла не считаться не только маленькая Швеция, но и любой другой потенциальный противник.

Однако даже в последние годы боевых действий, когда у шведов не оставалось уже никакой надежды на успех, Петр был вынужден, более чем наполовину, укомплектовывать свой офицерский корпус зарубежными «военспецами». (Даже через несколько лет после смерти Петра — в 1729 году из 71 генерала русской армии 41 человек являлся иностранными «военспецами».)[65]. Поэтому говорить о достижении качественного паритета с лучшими европейскими армиями тех лет, конечно же, не приходится. (Двойное жалованье для иностранцев, по сравнению с русскими военными, введенное Петром, отменили по иронии ее величества Истории во время так называемого «немецкого засилья» те же самые немцы Бирон и Миних лишь в 1732 году. При них же (но еще позже — в 1738 году) российский генералитет наконец-то обрел количественный паритет с европейцами на русской службе — 31 иноземец к 30 россиянам.)[66]. В этом смысле Северная война ничем не отличается от всех главных войн нашей страны. Победа в ней добывалась, во-первых, за счет непосредственного интеллектуального заимствования у западных специалистов, а во-вторых, за счет расхода огромных материальных и человеческих ресурсов.

В заключение нельзя не упомянуть и об одной из немногих крупных неудач Петра в деле строительства вооруженных сил по европейскому образцу. Из всех внедренных им в России бесчисленных западных «хитростей» самым противоречивым детищем стал военно-морской флот. В течение всей жизни море оставалось для царя наиболее сильной страстью. Но, не смотря на эту безграничную любовь, корабли в его руках по большому счету являлись лишь чрезвычайно дорогой игрушкой (стоимостью в 30 % госбюджета)[67], изготовленной и функционирующей только ради прихоти венценосного романтика. Азовский флот сгнил, так ни разу и не уступив в бой с неприятелем. Прорыв в Средиземное — или хотя бы в Черное — море так и остался пустой мечтой. А эскадры Балтийского флота нанесли противнику столь непропорционально малый ущерб в сравнении с усилиями, потребовавшимися для обзаведения ими, что российская историография по сию пору стесняется этой статистики. За весь период боевых действий петровские моряки сумели вырвать из рядов врага всего один линкор, да и то в самом конце войны. В то время как союзный русскому датский флот только в одном 1715 году захватил четыре таких судна[68].

Впрочем, итоги эти вполне закономерны. В отличие от армии, идея и цели которой были понятны и близки большинству россиян, флот не мог найти в традиционно сухопутной стране никакой опоры ни в умах, ни на практике. Морское мышление нации выковывается многими поколениями широких групп населения, чьи деловые и финансово-экономические интересы напрямую зависят от мореплавания. Создать такой слой искусственно не удавалось еще никому. В связи с чем выглядит вполне естественным то, что после смерти Петра мало кому понятная «игрушка» сразу же захирела. (После 1724 года (Петр умер в начале 1725-го) из всех огромных 70–90-пушечных линкоров, во множестве построенных «царем-шхипером» на выколачиваемые из мужиков последние копейки, в море из базы всего несколько раз выходил только один. Остальные сгнили, простояв у причалов без всякой пользы. И превратившись, таким образом, наверное, в самый дорогой в мире (и самый недолговечный) памятник ограниченности власти даже великих самодержцев.)[69] В последующие триста лет петербургские и московские правители не раз пытались реанимировать идею морского величия. Эти потуги всякий раз оборачивались очередным крахом. Впрочем, споры на тему «Нужен ли России большой флот?» продолжаются и сегодня.

Однако то, что голубая петровская мечта о контроле над океанскими просторами осталась лишь благостной фантазией, совсем не означает, что для победы в Северной войне флот России вообще не требовался. Сухопутного пути на Скандинавский полуостров в ту эпоху практически не было. Дорога туда лежала только через Балтику. Ситуация несколько упрощалась тем, что Шведский флот после ухода викингов в историческое небытие быстро утратил былой престиж и среди так называемых «морских народов» особым уважением не пользовался. Уже упоминавшиеся датчане с пренебрежением называли шведов «крестьянами, случайно попавшими в соленую воду». Факты подтверждают такую оценку. Ни в эпопее Великих географических открытий, ни в последовавшей за ней колониальной экспансии шведы не участвовали. Военно-морские силы Стокгольма являлись, пожалуй, единственным европейским флотом, который не одержал за предыдущие несколько столетий ни одной громкой победы. Но для молодого русского флота корабли Карла XII представлялись противником чрезвычайно грозным, сойтись с которым в решающей схватке без подавляющего численного преимущества казалось немыслимым. Поэтому после Полтавской победы война тянулась еще долгих двенадцать лет. Только когда экономическое истощение Швеции достигло предела и ей стало просто не на что оснащать эскадры для обороны побережья, суда под Андреевскими флагами приступили к высадке десантов.