Победы, которых не было - [111]

Помимо этого, из-за океана «отплыли» 22 206 самолетов, 14 302 танков, 8701 трактор, свыше 5000 бронетранспортеров, 35 000 мотоциклов, 1981 локомотив, 11 300 вагонов и цистерн (железнодорожная техника в СССР после 1941 года практически перестала производиться), 350 000 тонн взрывчатки, 15 миллионов пар солдатской обуви, 69 миллионов квадратных метров шерстяных тканей, около 4 миллионов автомобильных шин, 422 000 полевых телефонов, свыше 2 миллионов километров телефонного кабеля, около миллиона тонн химического сырья, 2,7 миллиона тонн высокооктанового авиационного бензина (которого в СССР и до войны крайне не хватало), на 1,3 миллиарда долларов продовольствия.

На продовольствии тоже стоит остановиться особо. Англо-американцы, по сути, всю войну кормили не только Красную Армию, но и значительную часть гражданского населения СССР. Полученных продуктов в пересчете на калории (армейский паек, установленный Государственным комитетом обороны, составлял 4000 ккал, в день, что, кстати, значительно превышало нормы, определенные для гражданских людей) хватило бы 10-миллионной армии более чем на пять лет. Излишне, наверное, напоминать, что эта еда не разнообразила меню советских людей, а спасала от голодной смерти.

Нескольких слов заслуживает и союзническая техника. Например, самолеты. В отличие от фанерных советских, это были цельнометаллические машины, насыщенные различным современным оборудованием, о существовании которого у нас в стране ранее просто не знали. Ветераны так описывали разницу:

«…вооружение было куда внушительней, а оборудование — просто сказка! Отличная радиосвязь, автопилот, удобные кислородные маски, просторная кабина с великолепным обзором. Даже пепельницы. Инженерно-техническому персоналу было проще с их обслуживанием. Наши прилетают в масле, мороз ли, жара — надо брать ветошь, ведра с бензином и мыть машину. Двигатели доставляли немало хлопот, а американец сел, зарулил на стоянку — сухой, чистенький…»[532]

То есть, если переводить на современные понятия, то «мерседес» и «жигули». И поступало такой техники немало. Например, в труднейшем 1942 году поставки танков и самолетов (изобилия которых, между прочим, не наблюдалось в то время и у самих союзников) составили соответственно более половины и около трети от годового производства этих видов вооружения в Германии. Другое дело, что советские стратеги умели воевать лишь числом, заваливая противника трупами и искореженной техникой. Но здесь уж союзники ни при чем. Каждая страна и каждая политическая система сами определяют критерии отбора кандидатов в генералы.

Наибольшее же значение ленд-лиз имел для советских моряков. Флот вообще очень сложный и тонкий механизм. Его на современном уровне могут поддерживать лишь наиболее развитые в промышленном и экономическом отношении государства. Поэтому практически сразу после начала войны в СССР свернули судостроительные программы. С горем пополам строились лишь мелкие катера, на которые, кстати, устанавливались ленд-лизовские двигатели, зенитки, радиооборудование и прочая наиболее современная оснастка. А пополнение флота. более крупными единицами шло в основном за счет союзников. От них поступили: линкор, крейсер, 9 эсминцев, 4 подводные лодки, 202 торпедных катера, 28 фрегатов, 138 охотников за подводными лодками, 99 тральщиков, 49 десантных судов, 105 транспортов (общей грузоподъемностью свыше миллиона тонн), 28 танкеров, 3 ледокола, 11 ледокольных буксиров, 17 морских буксиров, 5 плавучих мастерских. По сути, это целый флот.

В замкнутых Балтийском и Черном морях, куда доставить помощь не позволяла география, советские крупные корабли с середины войны вообще перестали выходить из баз, так как все их попытки как-либо влиять на ход сражений приносили лишь потери. Только на севере, где основную тяжесть морского противоборства несли на себе союзники и где благодаря помощи тех же англо-американцев был создан единственный более-менее современный для тех лет советский флот, наши моряки до конца боевых действий участвовали в относительно дальних походах. Достаточно открыть любой справочник, чтобы убедиться, что на начало Петсамо-Киркенесской операции, завершавшей войну в Заполярье, свыше половины кораблей Северного флота являлись импортными. Еще более разительным это соотношение выглядело в морской авиации. Из 289 флотских истребителей отечественных машин насчитывалось только 35, а из 72 торпедоносцев — лишь 6.

Война без ретуши

В советской и российской историографии обычно почти не уделяется внимания «Битве за Атлантику». Мол, все это ерунда — судьба Второй мировой решалась на суше — на Восточном фронте. Каким образом какие-то кораблики могли угрожать расположенному на континенте Третьему Рейху? Можно, конечно, подобные рассуждения отнести на счет традиционного отечественного «сухопутного мышления». Однако больше в них все же от лукавого. Любой мало-мальски грамотный военный должен знать, что моря и океаны — это прежде всего коммуникации — самые удобные и дешевые дороги. На их содержание не надо тратить деньги. Кто ими владеет, — держит мир за горло. Он способен легко и быстро перебросить войска и грузы в любую точку планеты (один корабль равен грузоподъемности тысяч грузовиков и десятков железнодорожных составов) и нанести удар там, где у неприятеля нет сил для его парирования. Но главное — хозяин водных дорог имеет возможность питать свою экономику ресурсами из самых дальних уголков земного шара, превращая сырье в технику и снаряжение. Именно блокада англо-американцами гитлеровской сухопутной крепости «Европа» не позволила находившемуся в руках фашистов промышленному потенциалу развернуться на полную мощь. Поэтому и советский тыл сумел выиграть конкуренцию у немецкого по производству сухопутных вооружений. Германским заводам не хватало буквально всего из номенклатуры первичного сырья только потому, что в окружающих континент морях плавали «какие-то кораблики» и не давали гитлеровским транспортам высовывать нос из гаваней.