Победоносцев: Вернопреданный - [5]
— Но вы не ответили на мой вопрос. Я обращаюсь к вам как к юристу, быть может, к лучшему из тех, кого я знаю.
— Оставьте полицейское полицейским и не вмешивайтесь в уголовную сферу. Она ни мне, ни вам не по зубам. Найдите на должность обер-полицеймейстера сильного человека, похожего на Николая Михайловича Баранова[7], он быстро наведет порядок. Нужен сильный человек! — И Победоносцев, сжав ладонь в кулак, пристукнул им по подлокотнику кресла.
Тоска по сильному человеку томила душу всю жизнь. Ах, если бы в России нашелся такой деятель! Сколько бед она бы миновала!
Дом № 62
Новый министр внутренних дел когда-то возглавлял департамент полиций. В Зимнем фон Плеве доверяли. На его долю выпали тяжелейшие десятилетия. Первые шаги министра не вызвали у Победоносцева отрицательных эмоций. Вячеслав Константинович сразу же после официального утверждения в должности отправился в Троице-Сергиеву лавру в сопровождении полковника Сергея Васильевича Зубатова, начальника московского охранного отделения, а ныне возглавившего Особый отдел департамента полиции. О Зубатове обер-прокурор был наслышан. Зубатов осудил сипягинскую расправу с обуховцами. Среди чиновников министерства один лишь фон Плеве одобрял Зубатова и, как только получил власть, немедленно выгнал бесцветного немца Зиберта и посадил на освободившееся место московского фантазера, мечтавшего сдружить полицию с рабочим движением.
В Сенате Победоносцев пробыл недолго и к обеду вернулся на Литейный. Он любил свой дом, в котором прожил больше двух десятков лет, любил войти в залитую ярким светом швейцарскую и оттуда пройти через великолепную залу во внутренние покои. Дом расположен удобно. Нарышкины — прежние и давние его владельцы — имели представление о барском уюте. Стены выкрашены медной краской. Сам особняк невелик и невысок, зато удобен и приличен. Победоносцев не внес много новшеств, и Екатерина Александровна не настаивала на перестройке. Современный вид ему придал предместник[8] — граф Дмитрий Андреевич Толстой[9], затратив изрядную сумму — 400 000 рублей синодских, да и собственных средств добавил немало. Граф был самым богатым министром в правительстве императора Александра II и самым крупным землевладельцем. Прошлогоднее покушение не вынудило Победоносцева ничего переменить. Он по-прежнему допоздна сидел в большом кабинете с окнами, выходящими на Литейный проспект.
Год назад в здание Министерства народного просвещения близ Чернышева моста в приемную комнату явился гомельский мещанин Петр Владимирович Карпович и во время обхода посетителей в тот самый момент, когда Боголепов[10] приблизился к черниговскому городскому голове Рудину, с двух-трех шагов, что называется в упор — без промаха — влепил в Николая Павловича из пятиствольного револьвера один — но какой! — заряд и продырявил ему правую сторону шеи. Когда судебный следователь по важнейшим делам Кузмин спросил террориста, за что тот попытался лишить министра жизни, Карпович, пожав плечами, ответил спокойно и даже с некоторой издевкой:
— Министр Боголепов — один из самых отъявленных реакционеров в нынешнем царствовании. Где это видано, в какой цивилизованной стране, чтоб за один раз в солдаты сдать без малого две сотни студентов? Красные стены Киевского университета, как известно, красные. На них наша кровь не проступает. Они давно побагровели от глупости царской.
И вот теперь — Дмитрий Сергеевич. И тоже в вестибюле, при стечении народа, и тоже с двух-трех шагов, в упор, без промаха, и учитывая опыт Карповича, террорист не один заряд выпустил, а пять пуль всадил, только пятая — в потолок. Первая — в верхнюю часть шеи, как и Боголепову. В голову целили мерзавцы, чтоб череп размозжить. Вторая пробила грудь, третья и четвертая угодили в левую руку и живот. Рану получил выездной лакей министра, безвинно пострадавший Лев Бобров.
Когда Сипягина выносили, убийца — молодой человек в адъютантской форме — небрежно и свысока бросил вслед:
— Это тебе за последний циркуляр!
Из бельгийского «бульдога» палил, самого большого калибра. После суда председательствующий барон Остен-Сакен говорил открыто и не стесняясь:
— Не того вздернули! Гершуни[11] на свободе, Фейга Таратута на свободе. Они за ниточки дергали. Если так будет продолжаться, всех министров — до единого — перебьют. И как негодяй держался! А его мамаша?! Ни слезинки не пролила!
Через три недели после покушения на Боголепова в Победоносцева через окно стрелял Николай Константинович Лаговский — служащий самарской земской управы. Карповича и Лаговского судил не военный суд и не Особое присутствие Сената, а судебная палата с участием сословных представителей. Они отделались сравнительно легко. Дело террориста Балмашова слушалось в Санкт-Петербургском военно-окружном суде. Барон Остен-Сакен прямо заявил присяжному поверенному Люстигу:
— Ваши контраргументы легковесны.
Ясно было, что Балмашова отправят в Шлиесельбургскую крепость. На кронверке в Петропавловке уже не вешали.
Врагов надо знать в лицо
Победоносцев понимал, что ни фон Плеве, ни Лопухин его не запугивают. Он давно превратился в живую мишень. И Карпович, и Балмашов, и Лаговский не шутили. Самарский недоучка дал четыре выстрела, лишь на пятом случилась осечка, а разделяло их всего лишь несколько метров, причем убойная сила револьвера Лаговского ничуть не уступала оружию Балмашова. Начальник личной охраны фон Плеве Александр Спиридонович Скандраков, едва получив назначение в министерство, чуть ли не ежедневно звонил Владимиру Карловичу с вопросом, не замечено ли чего-либо подозрительного у дома № 62 или у подъезда здания Синода. Лаговский и там караулил Константина Петровича, спрашивая торговца папиросами Дрязгова, когда обер-прокурор изволит являться в присутствие, на что Дрязгов отвечал:
В книгу Ю. Щеглова вошли произведения, различные по тематике. Повесть «Пани Юлишка» о первых днях войны, о простой женщине, протестующей против фашизма, дающей отпор оккупантам. О гражданском становлении личности, о юношеской любви повесть «Поездка в степь», герой которой впервые сталкивается с неизвестным ему ранее кругом проблем. Пушкинской теме посвящены исторические повествования «Небесная душа» и «Святые Горы», в которых выведен широкий круг персонажей, имеющих непосредственное отношение к событиям последних дней жизни поэта.
Юрий Щеглов. Жажда Справедливости: Историческое повествование. Повесть. / Послесловие: М. Шатров.Журнальный вариант. Опубликована в журнале Юность. 1987, № 11. С. 13–35.Повесть «Жажда Справедливости» знакомит с малоизвестными страницами гражданской войны на Севере России. Главный герой — сотрудник Наркомвнудела, крестьянин по происхождению и городской пролетарий по образу жизни. Восемнадцатилетний Алексей Крюков принял революцию как событие, знаменующее собой становление нового общества, в котором не только принимаются справедливые законы, но и выполняются всеми без исключения.Безусловно, историческая проза, но не только: вопросы, на которые ищет свои ответы Алексей, остаются и сегодня по-прежнему злободневными для людей.
До сих пор личность А. Х. Бенкендорфа освещалась в нашей истории и литературе весьма односторонне. В течение долгих лет он нес на себе тяжелый груз часто недоказанных и безосновательных обвинений. Между тем жизнь храброго воина и верного сподвижника Николая I достойна более пристального и внимательного изучения и понимания.
На страницах романа «Вельможный кат» писатель-историк Юрий Щеглов создает портрет знаменитого Малюты Скуратова (?-1573) — сподвижника Ивана Грозного, активного организатора опричного террора, оставшегося в памяти народа беспощадным и жестоким палачом.
Собственная судьба автора и судьбы многих других людей в романе «Еврейский камень, или Собачья жизнь Эренбурга» развернуты на исторической фоне. Эта редко встречающаяся особенность делает роман личностным и по-настоящему исповедальным.
«Редко где найдется столько мрачных, резких и странных влияний на душу человека, как в Петербурге… Здесь и на улицах как в комнатах без форточек». Ф. М. Достоевский «Преступление и наказание» «… Петербург, не знаю почему, для меня всегда казался какою-то тайною. Еще с детства, почти затерянный, заброшенный в Петербург, я как-то все боялся его». Ф. М. Достоевский «Петербургские сновидения»Строительство Северной столицы началось на местах многочисленных языческих капищ и колдовских шведских местах. Именно это и послужило причиной того, что город стали считать проклятым. Плохой славой пользуется и Михайловский замок, где заговорщики убили Павла I.
Конец XIX века, научно-технический прогресс набирает темпы, вовсю идут дебаты по медицинским вопросам. Эмансипированная вдова Кора Сиборн после смерти мужа решает покинуть Лондон и перебраться в уютную деревушку в графстве Эссекс, где местным викарием служит Уилл Рэнсом. Уже который день деревня взбудоражена слухами о мифическом змее, что объявился в окрестных болотах и питается человеческой плотью. Кора, увлеченная натуралистка и энтузиастка научного знания, не верит ни в каких сказочных драконов и решает отыскать причину странных россказней.
Когда-то своим актерским талантом и красотой Вивьен покорила Голливуд. В лице очаровательного Джио Моретти она обрела любовь, после чего пара переехала в старинное родовое поместье. Сказка, о которой мечтает каждая женщина, стала явью. Но те дни канули в прошлое, блеск славы потускнел, а пламя любви угасло… Страшное событие, произошедшее в замке, разрушило счастье Вивьен. Теперь она живет в одиночестве в старинном особняке Барбароссы, храня его секреты. Но в жизни героини появляется молодая горничная Люси.
Генезис «интеллигентской» русофобии Б. Садовской попытался раскрыть в обращенной к эпохе императора Николая I повести «Кровавая звезда», масштабной по содержанию и поставленным вопросам. Повесть эту можно воспринимать в качестве своеобразного пролога к «Шестому часу»; впрочем, она, может быть, и написана как раз с этой целью. Кровавая звезда здесь — «темно-красный пятиугольник» (который после 1917 года большевики сделают своей государственной эмблемой), символ масонских кругов, по сути своей — такова концепция автора — антирусских, антиправославных, антимонархических. В «Кровавой звезде» рассказывается, как идеологам русофобии (иностранцам! — такой акцент важен для автора) удалось вовлечь в свои сети цесаревича Александра, будущего императора-освободителя Александра II.
Андрей Ефимович Зарин (1862–1929) известен российскому читателю своими историческими произведениями. В сборник включены два романа писателя: «Северный богатырь» — о событиях, происходивших в 1702 г. во время русско-шведской войны, и «Живой мертвец» — посвященный времени царствования императора Павла I. Они воссоздают жизнь России XVIII века.
Из великого прошлого – в гордое настоящее и мощное будущее. Коллекция исторических дел и образов, вошедших в авторский проект «Успешная Россия», выражающих Золотое правило развития: «Изучайте прошлое, если хотите предугадать будущее».
Вошедшие в том произведения повествуют о фаворите императрицы Анны Иоанновны, графе Эрнсте Иоганне Бироне (1690–1772).Замечательный русский историк С. М. Соловьев писал, что «Бирон и ему подобные по личным средствам вовсе недостойные занимать высокие места, вместе с толпою иностранцев, ими поднятых и им подобных, были теми паразитами, которые производили болезненное состояние России в царствование Анны».
Романы известных современных писателей посвящены жизни и трагической судьбе двоих людей, оставивших след в истории и памяти человечества: императора Александра II и светлейшей княгини Юрьевской (Екатерины Долгоруковой).«Императрица тихо скончалась. Господи, прими её душу и отпусти мои вольные или невольные грехи... Сегодня кончилась моя двойная жизнь. Буду ли я счастливее в будущем? Я очень опечален. А Она не скрывает своей радости. Она говорит уже о легализации её положения; это недоверие меня убивает! Я сделаю для неё всё, что будет в моей власти...»(Дневник императора Александра II,22 мая 1880 года).
Новый роман известной писательницы-историка Нины Молевой рассказывает о жизни «последнего фаворита» императрицы Екатерины II П. А. Зубова (1767–1822).
Известный писатель-историк Валерий Поволяев в своём романе «Царский угодник» обращается к феномену Распутина, человека, сыгравшего роковую роль в падении царского трона.