Победительница - [66]

Настал вечер. После ужина были небольшие танцы под тростниковым навесом. Обычно я сидела и наблюдала, ко мне сначала подходили, а потом перестали, видя, что я не собираюсь танцевать. Но мой волнокудрый красавец рискнул. И я согласилась. Мы танцевали молча. Несколько раз он взглядывал на меня и собирался что-то сказать, но я прикладывала палец к губам.

Я уже знала, что хочу провести с ним ночь.

В этом была какая-то неумолимая логика, логика красоты, когда подобное льнет к подобному. Именно тогда, когда я особенно остро, мучительно и прекрасно любила Влада, я захотела другого мужчину, я, пожалуй, полюбила его. Dubbel kärlek106 давно уже перестала считаться ненормальностью, но тогда, в начале двадцать первого века, Володечка, люди еще постоянно искали себе оправдание, когда оказывались в подобной ситуации. Они мучались, переживали. Возможно, я уже тогда была женщиной будущего – я не мучилась, не переживала. Я, конечно, понимала, что не скажу об этом Владу, но не видела никакой измены Владу, больше того, во мне бродила по закоулкам души смутная мысль, что моя любовь к этому прекрасному незнакомцу делает еще лучше мою любовь к Владу. Как бы это объяснить... Вот я одна. Я люблю Влада. А вот я с другим мужчиной. Он любит меня и становится немного частью меня. То есть меня становится больше. А раз меня становится больше, то и моей любви к Владу больше, разве нет?

Все эти размышления были потом, а тогда их не было. Ничего не было, кроме ощущения логики.

Я понимала, что это может быть узнано. Но мне было все равно.

После нескольких молчаливых танцев мы молча прошли в мой домик и там молча залюбили друг друга прямо с порога.

Это было так красиво и здорово, что я даже жалела, что Влад не видит и не радуется за нас.

А потом был сон, из которого меня, привыкшую к одиночеству и отвыкшую от утренних голосов, разбудил голос моего красавца. Он был на галерее и говорил тихо, не рассчитав звукопроходимость стены, за которой я лежала.

– Всё нормально, – говорил он на абсолютно русском языке. – Все оказалось так легко, что я даже не ожидал. Она сама затащила меня в постель.

Меня накрыла догадка: это подстроено.

Но я невольно согласилась со словами провокативного красавца: я сама его затащила, я сама во всем виновата. Зачем я вообще это сделала? Чтобы отмстить Владу? Конечно – нет. В таком случае я разве не понимала, что мое приключение станет ему известно? Понимала. Надеялась, что он отнесется к этому легко? Нет. Тогда что же?

Ответа нет, Володечка. Я ни о чем не думала, я ни на что не рассчитывала, я твердо знала, что люблю Влада и он не должен в этом сомневаться, а раз так, то не должно быть никаких особых последствий.

Волнокудрый вошел в комнату.

Я оглядела его и поразилась, насколько равнодушна стала к нему.

– Good morning, – сказал он ласково.

– Доложил начальству? – спросила я.

– Какому начальству? – ляпнул он от неожиданности по-русски, слегка смутился, но тут же самоуверенно усмехнулся.

– Да.

– Поспешил. Мог бы отдохнуть недельку за чужой счет. Сказал бы: сопротивляется, ломается.

– Да? Чтобы меня за это наказали?

– За тобой следят?

– Почти уверен. А жаль, я бы действительно с тобой недельку покувыркался.

– Пошел вон, – сказала я.

Он не обиделся. Он помахал мне рукой и исчез навсегда.

Через несколько минут раздался звонок.

Конечно же, это был Влад.

Не дожидаясь, что он скажет, я поздравила его с успехом: теперь у него есть всё основания считать меня предательницей. А я знаю теперь его степень доверия по отношению ко мне.

Влад не стал запираться: да, он проверял меня. Больше того, сказал Влад, он и раньше сомневался в моей верности, иначе сто раз подумал бы, прежде чем жениться на Саше Буковицыной. Увы, его сомнения подтвердились.

– Ты всё лжешь, – сказала я. – Ты пытаешься обмануть сам себя. Просто ты меня полюбил, и тебе это мешает. Ты отвык любить. Ты хочешь меня устранить. Ты меняешь одну нелюбимую женщину на другую, зачем? А если это не так, скажи просто и прямо: «Я не люблю тебя». Скажи!

– Я тебя люблю, – сказал он. – Но то, как ты себя ведешь, превышает всякие планки.

– Минуточку! – прервала я. – Если ты подослал ко мне этого секс-диверсанта, значит, ты хотел, чтобы я так себя вела!

Чувствовалось, что он поражен моей логикой и проницательностью. Он не мог найти контрдоводов, поэтому сказал:

– Я не желаю ввязываться с тобой в дискуссии. Ты молодая, красивая, у тебя есть работа и куча выгодных предложений от разных мужчин, в чем я уверен. Строй свое будущее – без меня.

– Хорошо, – послушно сказала я, потому что у меня созрел некий план.

Он созрел в одну секунду, несмотря на его авантюрность, сложность и масштабность.

Письмо тридцатое

По традициям российской жизни, Володечка, идущим из глубины веков, наилучшим гарантом безопасности были не личные качества, не сила, не деньги, не таланты, а связи с людьми, обладающими властью. В этом есть логика, согласись: если правящие люди, на которых большая ответственность, доверяют кому-то, значит, человек того достоин.

Я знала, насколько велик в глазах Влада авторитет В.В. Путина. Он даже таймер носил, как Путин, на правой руке (тогда, Володечка, вообще таймеры помещались в самых неожиданных местах, не только на теле, но и на стенах, на столах – люди, не умея чувствовать время, желали всегда иметь его физическое обозначение перед глазами). И эта преклонность Влада Путину была основой моей идеи.