Победитель турок - [75]
— Господин воевода, мало нас по сравнению с этой громадой. Не разумнее ли избежать сраженья и поднабрать еще войска?
— Конечно, святой отец, их тут много больше, нежели крепостных у Колошмоноштора, — ответил Хуняди со смехом, но тут же, чтобы смягчить резкость фразы, добавил: — Но и эти тех не грознее… Может, даже не столь грозны, как те!..
Однако среди дворян нашлось немало сторонников мнения, что сраженье надо отложить. С особым пылом давал советы старый Шимон Хедервари:
— Надо пойти обходным путем вниз, к Которману, а потом заманивать их все глубже, глубже…
— Почему бы твоей милости, господин Шимон, не заманить их эдак до самой Буды? — неодобрительно и насмешливо сказал Мате Цудар.
Старик, на сей раз трезвый, так разобиделся, что хотел даже покинуть совет. Еле его удержали. Больше он не произнес ни слова, но вместо него нашлись другие, которые подхватили его предложение и продолжали высказываться за него, особенно господа, пришедшие с епископом Дёрдем. Даже и думать нельзя одержать победу против этаких полчищ! А в гибели смысла нет никакого — ведь если войско погибнет, не будет силы, которая сможет остановить этот многолюдный поток. В рассуждениях этих было много истины, и все больше дворян к ним прислушивалось. Хуняди боролся отчаянно.
— Но, благороднейшие господа, отход назад равносилен двум поражениям. Отступающая армия в большинстве случаев разбегается. Надобно вдохнуть в воинов воодушевление, а не страх, который сопутствует бегству…
— Воодушевление еще не все. Воодушевление тогда на пользу, когда людей хватает!
— Так где же вы людей наберете? Разве не всем благородным дворянам был послан призыв собраться в лагерь? Или времени мало было подготовиться и присоединиться к нам? Да неужто вы, господа милостивые, думаете, будто бегущее, гибнущее войско пробудит в опоздавших к походу жажду подвига и великую доблесть? Или, может, от крепостных мужиков помощи ждете? Они, если б могли, задушили бы нас не хуже турка. Разве не они прятали от нас припасы?
Хуняди собрал все свое красноречие, чтобы убедить тех, кто был охвачен нерешительностью и страхом. Ведь это был его первый самостоятельный и подлинно большой военный поход. Что скажут враги его, если он, прожужжавший им уши требованием подняться, оказать туркам жестокое сопротивление, теперь, при первой же встрече, убежит от них? Этого произойти не должно, ибо это равносильно смерти, а тогда пусть уж лучше настоящая, славная смерть на поле брани…
— Помните, господа, на нас ныне устремлены взоры не только нашей страны, но и самых отдаленных земель. Христианская вера и судьба отечества в наших руках. Не можем мы трусами себя показать. Ежели хватило у нас смелости и чести выступить, обратно пути нам нет. Не сможем тут остановить язычников-турок — потеряем все…
В конце концов спор решили слова епископа Дёрдя:
— Если надо, я и один останусь с господином воеводой!
После этого ни у кого не хватило смелости высказаться за отступление, и все тотчас принялись обсуждать военный план. Хуняди рассказал о своем замысле: прежде всего, нельзя дожидаться нападения турок, а завтра же, на рассвете, едва забрезжит заря, атаковать их, ибо, ежели начнут они, остановить натиск будет трудно. Второе: большую часть войска следует разместить на обоих флангах, потому что турки, атакуя в ответ, огромной массой своей сомнут центр, а тогда двумя крылами можно будет охватить их с флангов.
План Хуняди быстро был принят, оставалось только решить, кто и где будет командовать. Хуняди взял себе левый фланг, на правый поставили Мате Цудара, а командовать центральной группой вызвался сам епископ Дёрдь.
— Ты великий муж, святой отец, — с теплой благодарностью радостно улыбнулся ему Хуняди. — Я дам тебе в помощь своего брата Янку…
На другой день утром они дождались, пока турки начали утреннюю молитву, и, когда под стонущие завывания имамов те бросились на землю, повернув лица к востоку, венгры по звуку трубы, означавшему сигнал к атаке, ринулись к пологим склонам холмов. Несколько пушек, установленных впереди войска, со страшным грохотом рассыпали смертоносные железные ядра, и венгры, воспользовавшись поднявшейся неразберихой, неожиданно очутились у передовой линии языческих войск. Турки не ожидали столь великой дерзости, чтобы намного уступавшая им числом христианская армия, занимавшая к тому же значительно менее выгодную позицию, начала атаку, и теперь они, еще не придя в себя после молитвенной отрешенности, беспорядочно заметались в неописуемом смятении и замешательстве. На устах имамов замерла мирная, заунывная утренняя молитва, вместо нее послышались крики ужаса и яростные, дикие призывы к бою. Военачальники с саблями в руках гонялись за бегущими в панике солдатами, подкрепляя, боевые завывания имамов витиеватыми турецкими ругательствами. Сам Мезид-бей, старый бородатый турок, стоял в дверях шатра, рвал на себе волосы и бороду и, воздевая кулаки к небу, сыпал проклятьями, а потом не побрезговал, схватил саблю и вместе со своими военачальниками, словно пастух стадо, принялся сгонять воинов в чалмах.
Когда турки кое-как навели в войске порядок и построили его к бою, венгры добрались уже до шатров военачальников. Центральная армия под водительством епископа Дёрдя и Янку продвигалась вперед, в то время как оба фланга оставались далеко позади и старались растянуться как можно шире. Правда, епископ Дёрдь, изумленный и воодушевленный успехом первых минут, одного за другим посылал к Хуняди и Мате Цудару конных гонцов, призывая:
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга крупнейшего венгерского прозаика, видного государственного и общественного деятеля ВНР переносит читателя в только что освобожденный советскими войсками военный Будапешт. С большой теплотой рассказывает автор о советских воинах, которые весной 1945 года принесли венгерскому народу долгожданное освобождение от хортистского режима и гитлеровских оккупантов. Включенный в книгу роман «И сегодня, и завтра…» показывает тяжелую жизнь трудового народа Венгрии до освобождения. Книга рассчитана на массового читателя.
Роман Дмитрия Конаныхина «Деды и прадеды» открывает цикл книг о «крови, поте и слезах», надеждах, тяжёлом труде и счастье простых людей. Федеральная Горьковская литературная премия в номинации «Русская жизнь» за связь поколений и развитие традиций русского эпического романа (2016 г.)
Роман «Испорченная кровь» — третья часть эпопеи Владимира Неффа об исторических судьбах чешской буржуазии. В романе, время действия которого датируется 1880–1890 годами, писатель подводит некоторые итоги пройденного его героями пути. Так, гибнет Недобыл — наиболее яркий представитель некогда могущественной чешской буржуазии. Переживает агонию и когда-то процветавшая фирма коммерсанта Борна. Кончает самоубийством старший сын этого видного «патриота» — Миша, ставший полицейским доносчиком и шпионом; в семье Борна, так же как и в семье Недобыла, ощутимо дает себя знать распад, вырождение.
Роман «Апельсин потерянного солнца» известного прозаика и профессионального журналиста Ашота Бегларяна не только о Великой Отечественной войне, в которой участвовал и, увы, пропал без вести дед автора по отцовской линии Сантур Джалалович Бегларян. Сам автор пережил три войны, развязанные в конце 20-го и начале 21-го веков против его родины — Нагорного Карабаха, борющегося за своё достойное место под солнцем. Ашот Бегларян с глубокой философичностью и тонким психологизмом размышляет над проблемами войны и мира в планетарном масштабе и, в частности, в неспокойном закавказском регионе.
Сюжетная линия романа «Гамлет XVIII века» развивается вокруг таинственной смерти князя Радовича. Сын князя Денис, повзрослев, заподозрил, что соучастниками в убийстве отца могли быть мать и ее любовник, Действие развивается во времена правления Павла I, который увидел в молодом князе честную, благородную душу, поддержал его и взял на придворную службу.Книга представляет интерес для широкого круга читателей.
В 1977 году вышел в свет роман Льва Дугина «Лицей», в котором писатель воссоздал образ А. С. Пушкина в последний год его лицейской жизни. Роман «Северная столица» служит непосредственным продолжением «Лицея». Действие новой книги происходит в 1817 – 1820 годах, вплоть до южной ссылки поэта. Пушкин предстает перед нами в окружении многочисленных друзей, в круговороте общественной жизни России начала 20-х годов XIX века, в преддверии движения декабристов.
В настоящем издании публикуются в новых переводах два романа первой серии «Национальных эпизодов», которую автор начал в 1873 г., когда Испания переживала последние конвульсии пятой революции XIX века. Гальдос, как искренний патриот, мечтал видеть страну сильной и процветающей. Поэтому обращение к истории войны за независимость Гальдос рассматривал как свой вклад в борьбу за прогресс современного ему общества.
Историко-приключенческий роман-трилогия о Молдове во времена князя Штефана Великого (XV в.).В первой части, «Ученичество Ионуца» интригой является переплетение двух сюжетных линий: попытка недругов Штефана выкрасть знаменитого белого жеребца, который, по легенде, приносит господарю военное счастье, и соперничество княжича Александру и Ионуца в любви к боярышне Насте. Во второй части, «Белый источник», интригой служит любовь старшего брата Ионуца к дочери боярина Марушке, перипетии ее похищения и освобождения.
Роман о национальном герое Китая эпохи Сун (X-XIII вв.) Юэ Фэе. Автор произведения — Цянь Цай, живший в конце XVII — начале XVIII века, проанализировал все предшествующие сказания о полководце-патриоте и объединил их в одно повествование. Юэ Фэй родился в бедной семье, но судьба сложилась так, что благодаря своим талантам он сумел получить воинское образование и возглавить освободительную армию, а благодаря душевным качествам — благородству, верности, любви к людям — стать героем, известным и уважаемым в народе.
Книги Элизабет Херинг рассказывают о времени правления женщины-фараона Хатшепсут (XV в. до н. э.), а также о времени религиозных реформ фараона Аменхотепа IV (Эхнатона), происходивших через сто лет после царствования Хатшепсут.