Победитель, или В плену любви - [34]

Но только они пристроились к мискам, наполненным жирной свининой, тушенной с репчатым луком и бобами, как Харви, быстро войдя в трапезную с копьем в руках, — он в тот день был сменным начальником караула — поднял тревогу. Быстро подойдя к помосту барона, он едва поклонился и кратко доложил:

— Мой господин, к Лаву приближается отряд. Идут под знаменем Ругона и везут осадные машины.

Бертран перестал жевать и сказал хрипло:

— Ругон не осмелится!

— Но это так, мой господин. Они приближаются к южной стене. Какие мне отдать распоряжения?

Бертран вытер свой столовый кинжал чистым полотенцем, вогнал его в ножны и вскочил; объедок мяса свалился на пол.

— Если Амон де Ругон пришел осаждать мои стены, то он пришел за смертью! — прорычал Бертран и стремительно вышел из трапезной — увидеть неприятеля своими глазами.

Александр и все остальные в трапезной последовали за бароном.

Отряд Амона де Ругона был не особенно велик, но прекрасно вооружен и дисциплинирован. Сам Ругон, стройный мужчина на третьем десятке, с каштановыми волосами, ехал во главе войска. Чуть позади его левого плеча гарцевал оруженосец с черно-желтым — цвета Ругона — стягом на древке воздетого к небу копья. Позади отряда катили повозки с различными воинскими припасами; несколько открытых телег перевозили таран и камнеметы.

Глаза Бертрана чуть не вылезли из орбит, когда он увидел все это.

Харви прислонился к каменному зубцу, еще раз посмотрел на незваных гостей и спросил:

— Выслать герольда, чтобы выяснить их намерения, мой лорд?

Бертран едко парировал:

— Я и без герольда все вижу! Ничего, все, что он получит от меня, — это смерть! — и он бросил несколько отрывистых распоряжений по организации обороны.

Не шелохнувшись, Харви отчетливо повторял сказанное.

Александр знал, что означает мрачное, каменное выражение лица брата. Харви считал Бертрана тупицей, но был не настолько глуп сам, чтобы сказать это вслух. Человек, который не соблюдает законов войны, вряд ли может рассчитывать, чтобы с ним обходились подобающим по этим законам образом в случае, если потерпит поражение. И как часто за высокомерие господ расплачиваются их солдаты…

Манди вцепилась в рукав Александру и, глядя на силы, подступающие к замку, спросила:

— Что произойдет, если Ругон победит?

Александр болезненно сморщился. Он не мог сказать девушке, что при худшем исходе Амон де Ругон попросту прикажет повесить всех, кто причастен к угону скота, — в назидание тем, кто вздумает шутить с ним.

— Это будет зависеть от его чести и милосердия, — сказал он деревянным голосом.

— Леди Элайн о нем очень высокого мнения. Она говорит, что… — Манди оглянулась и, понизив голос, закончила: — что он стоит двух таких, как ее муж.

Александр фыркнул:

— Это запросто, разве что кроме как в состязании едоков.

Тут Александр услышал, что его подзывает Харви и, извинившись, поспешил по стенному бордюру к брату.

— Мне нужно знать с точностью до последнего древка и стрелы, чем мы располагаем. Доложишь мне сразу, как только соберешь сведения.

Сердце Александра заколотилось, а во рту пересохло.

— Где ты будешь?

— На этой или какой-нибудь другой стене. — Харви нахмурился и пробормотал: — Де Ругон или дурак, или знает нечто нам не известное…

Александр взглянул на войско, разворачивающееся у стен, и вопросительно взглянул на Харви.

— Лорд Бертран находится в невыгодном положении, если Львиное Сердце вновь на коне. Лаву поддерживает Филиппа Французского, и это делает его изменником. Эти, которые внизу, могут оказаться только первыми из стервятников. А что, Амон де Ругон имеет право на самую большую кость. Думаю, что он хочет урвать кусок, пока еще есть что урвать.

— Так ты полагаешь, что прибудут и другие… стервятники?

Харви пожал плечами.

— А то. Не думаю, что это — простой жест Ругона. Он сравнительно молод, но он — закаленный крестоносец. — Харви одарил брата безрадостной улыбкой. — Так что ты был прав, протестуя против угона скота.

— Насчет отъезда я тоже был прав, — возразил Александр с той же гримасой. — Теперь нам придется не слишком уютно.

— Совсем неуютно. Но, по крайней мере, научишься драться за свою жизнь. И не стой как болван! Иди, добудь сведения!

ГЛАВА 9

Чья-то нога сердито пнула Александра в бок.

— Да не сплю я! — возмутился Александр и перехватил башмак. Ну конечно, братец резвится.

— Тогда поднимайся, бездельник! Пора! — прогрохотал Харви. Он был уже полностью одет, а в руке держал огромный ломоть хлеба. Другой рукой он подхватил одежду Александра, швырнул брату и присел на край постели. Откусив от ломтя, он только кивнул: давай, мол, собирайся.

Хрипло прокукарекал петух. Александр отбросил плащ и сел. Живот сводило, глаза жгло от недосыпания. Люди в казарме поднимались со стонами и ворчанием. Он спросил себя, не пролежали все они полночи с открытыми глазами с умом, пораженным мрачными, кровавыми картинами, которые рисовало их воображение.

Казарму освещали факелы, воткнутые в кольца на стенах. А небо за окном оставалось угольно-черным: рассвет еще не наступил. Александр поднялся и побрел к кадке ополоснуть лицо; все напомнило Кранвелл, когда его поднимали к заутрене, молиться и петь в монастырской часовне. Он долго шел по темным лестницам, полусонный, досматривая уплывающие сновидения. Скелеты, ухмыляющиеся со стен. Вчера вечером он видел их так ясно — и, казалось, что смотрится в зеркало…