Победитель, или В плену любви - [18]

— Брат Руссо? — переспросил Харви и выразительно потер кончик носа. — Француз, был домашним священником у одного благородного семейства. Выперли за растрату и пьяный дебош… помимо всего прочего. Когда он трезвый — такое тоже случается, — он служит нам исповедником, ну и отправляет всякие обряды. Тем и зарабатывает — крестины, отпущения грехов…

Они добрались до своего шатра, Харви стал развязывать полог и продолжал:

— Он, конечно, не имеет настоящего церковного сана, но разве настоящий служитель церкви станет заботиться о душах тех, кто живет за счет турниров, — ну разве что за исключением самых высокородных… и за щедрую плату. Они ведь считают, что всякий, кто погиб на турнире, как бы совершил самоубийство, а потому не достоин церковных милостей.

— Да, знаю. У нас в Кранвелле отцы-настоятели не раз проповедовали о греховности таких сборищ…

— Так что, возможно, я помог тебе спасти жизнь, но зато погубил твою душу, — сухо сказал Харви.

Александр пожал плечами, проходя вслед за братом под пропахшие плесенью своды. И сказал глухо, зная, что этой ночью без кошмарных видений не обойтись:

— Худшей погибели, чем в стенах Кранвелла, быть не может…

ГЛАВА 5

— Еще раз, — жестко сказал Харви и поманил брата пальцем. — Давай, атакуй.

Полуденное солнце жгло с небес; раскаленный воздух последних дней июня был неподвижен. Александр вытер рукавом пот со лба и взялся за влажную кожу рукояти меча. Левую руку оттягивал щит, тяжелый, ниже колен гамбезон сковывал движения. Харви был тоже в гамбезоне и блестящем куполообразном шлеме, надвинутом на брови, и тяжело дышал.

Над лугом, расположенным на краю Нормандии и западе Руана, висела пыль. На следующий день должен был начаться трехдневный турнир, и все, кто собирался принять в нем участие, наверняка хорошо овладели навыками, которые только начал отрабатывать Александр.

Он попытался вспомнить все то, что ему было сказано. Не направлять удар в привлекательную яркость щита, а целить в человека за щитом, доставать, калечить его… Но как это сделать, когда все тело сковывает тяжесть, не объяснили…

Глубоко вздохнув, он атаковал Харви, целясь чуть повыше щита. Харви отклонился и без замаха рубанул по правому колену Александра. Но юноша чуть отскочил, ровно настолько, чтобы лезвие проскочило в дюйме от наколенника, и ткнул острием своего меча, обводя щит, в туловище Харви. Александр торжествующе улыбнулся и отошел на шаг, но этого оказалось мало. Харви на полувыпаде подсек его ноги, Александр рухнул навзничь — и в то же мгновение острие меча сверкнуло перед глазами и остановилось у самого горла.

— Никогда не считай врага убитым, пока он не упал замертво, — сказал, чуть задыхаясь, Харви. — В реальном бою удар такой силы если и пробьет кольчугу, то разве что чуть оцарапает. Одно хорошее попадание еще не гарантирует победы. — И он отвел меч, позволяя огорченному Александру подняться на ноги. Затем рассудительно добавил. — Но ты уже крепче держишься на ногах. Глядишь, через месяц-другой и меня сможешь сбить с ног.

Александр воспользовался минутной передышкой и, опустив край щита на землю, дышал так, что щеки раздувались.

— Не думаю, что это когда-то произойдет.

— А ты что хотел за пару месяцев освоить все, что за пять лет не наработаешь? — сказал Харви. — Но ты делаешь куда большие успехи, чем я ожидал. Старайся, учись — все ой как пригодится. — Щурясь от яркого солнечного света, он сунул меч в ножны и сказал. — Пока хватит. Слишком жарко таскать эту тяжесть. Но вечером, когда станет прохладнее, займемся отработкой конных навыков.

Александр с облегчением кивнул и в считанные секунды, высвободился из тяжеленного гамбезона, а затем и туники. Рубашка прилипла к телу, от пыли першило в горле.

— Если понадоблюсь, я буду у реки. Со всем необходимым для письма.

Харви усмехнулся:

— А если я понадоблюсь, то ищи меня у Эдмунда Одноглазого, возле кувшина доброго вина.

Александр скатал гамбезон в рулон, сверху положил меч в ножнах; потом подхватил письменный прибор — небольшое бюро с ящичками — и перенес поклажу к коню. Приторочив все к седлу, он сел верхом и поскакал к реке.

За десять недель, прошедших со времени первого появления Александра в стане странствующих рыцарей-турнирщиков, Самсон — так прозвали коня, — получая вволю овса и ячменя в дополнение к подножному корму, отменно отъелся. Бока лоснились, как черное зеркало, мышцы обрели силу и подвижность. Он был не слишком крупным, но смышленым и сильным — пожалуй, идеальное сочетание для отработки навыков индивидуальных схваток. Даже Харви, весьма скупой на похвалу, ничего не мог сказать плохого о жеребце.

Сам же Александр все еще переживал унизительные мгновения, когда падал и валялся в пыли. Да, Харви сказал, что ему удается достичь больших успехов, чем можно было предположить. «Но я хочу стать бойцом сейчас, а не когда-то», — сказал громко расстроенный Александр. И в то же время он, понимал, что навыки просто так не приходят — нужно время, нужен труд до седьмого пота и нужен опыт…

Самсон прядал ушами и игриво заржал. Александр чуть сильнее сжал бедрами конские бока, направляя, как учил Харви. Выездка давалась неплохо; Александр уже мог обходиться без седла даже на легком галопе, мог сесть верхом без помощи стремени или какой-либо подставки. Но Харви говорил, что истинным испытанием и самым необходимым навыком должно быть умение самостоятельно вскочить в седло в панцире, при полном вооружении, и умение управлять конем без узды, только ногами, пока руки заняты щитом и копьем.