Победить смертью храбрых. Мы не рабы! - [51]

Подобные мысли терзали меня всю ночь, не давая заснуть. Ими же были полны утро и следующий день, который, к удивлению, я провел в бараке, поскольку от всех работ был освобожден. С сохранением содержания.

С самого утра, едва прикончив завтрак, я занялся делами поважнее, чем работа на благо немецкого металлургического концерна. В отгороженном одеялом кабинете мы с Ловкачом склонились над нарисованным планом.

– Давай так: все по-серьезному, верно?

– Серьезней некуда, Бон, – согласился со мной Ловкач.

– Если вы хотите рывок, пока барак будет гаситься на погрузке, у вас ничего не выйдет. Даже если прошибете периметр, останутся минное поле и вышки. Свалите одну вышку – будут работать остальные. Есть только вариант с бунтом всей зоны. – Я внимательно посмотрел в глаза зэку. Впрочем, если уж откровенно, смутить или задеть его я не надеялся. Разве что донести свою идею, чтобы минимизировать возможность подставы. Я не исключал, что, формируя ударный отряд, зэки собираются им пожертвовать, сами совершив побег каким-то иным способом.

– Я понимаю. Давай по делу. – Мои сомнения, судя по всему, собеседника совершенно не трогали.

– Нужно, чтобы весь барак был готов. Поделен на группы. Каждая группа должна знать свой маневр. Весь остальной лагерь должен быть настороже, чтобы валить ограды и рваться к воротам. Везде должны быть старшие.

– Не дурней паровоза, Бон, – неожиданно оскалился Ловкач и положил поверх листа карандаш: – Рисуй, что каждая группа делать должна.

Распределить обязанности групп для меня большого труда не составило. В конце концов, я все это ночью прокручивал в уме: прикидывал так и сяк, выбирал варианты менее рисковые и как можно более эффективные.

– Разоружаем охрану. Быстро действуя по секторам, считаем их от построения. Строимся, уже имея в виду разделение по группам. Каждая группа берет на себя троих, стоящих ближе к ним. Вот это отделение, – пометив треугольник карандашом, я продемонстрировал его Ловкачу, – начинает. – Первым делом поднимается на вышку и захватывает пулемет. Если это не будет выполнено, можно ставить крест на всей затее. Сваливать вышку взрывчаткой глупо, гораздо лучше захватить ее. Но делать это придется на глазах всей охраны и четырех пулеметчиков по периметру. Это самый слабый момент, Ловкач. Надо забраться на вышку и закрыть с нее остальных стрелков либо как минимум привлечь к себе основное внимание.

– Не надо, – неожиданно прервал мои объяснения собеседник. Полюбовавшись на мое недоумевающее лицо, Ловкач счел возможным объяснить: – Не надо этой группы. Пулемет над воротами будет нашим с самого начала. Еще с утра, сразу после развода. Надо начинать по его сигналу.

– Наш? – удивленно переспросил я.

– Глухой? – довольно невежливо оборвал меня Ловкач. – Дальше давай!

Ну что ж, если пулеметчик будет свой на точке, то это кардинально меняет расклад сил. Можно сказать, практически уравнивает.

– Тогда верно. Работает пулеметчик, по его сигналу начинается общая свалка. Группы бьют свои цели, вот эти, – карандаш обводит два треугольника, – открывают или взрывают ворота, подрывают шлюз. Добытое оружие распределяется по тем, кто умеет с ним обращаться. В каждой группе должны быть такие бойцы. Делать это нужно быстро, чтобы через минуту с момента начала операции под моей командой уже был штурмовой отряд. Те, кто остается без оружия, как только нейтрализуют охрану, тут же берут контроль над автомобилями. Без дополнительных команд, в составе тех групп, что уже были образованы.

На некоторое время я замолчал, обдумывая новую диспозицию. Пулемет, с первых минут боя находящийся под моим контролем, вносил коррективы в план.

– Если пулеметчик заранее ваш, туда нужно посадить еще одного стрелка. С оптикой. И начинать им стоит одновременно. Так они вынесут всех оппонентов, не дав им возможности вступить в бой. Сначала выстрелы в ближних, затем уже дальние. Как только закончено подавление, переносят огонь на казарму. Прошить ее несколько раз, чтобы наверняка, только оружейку не трогать. Ее видно будет сверху. Как обстреляет, тогда уже штурмую я. Одновременно со штурмом нужно будет провода оборвать. Рация в казарме – это уже моя забота.

Замолчав, я прогнал в уме все сказанное. Все. Определенно – все. Если все, кто будет задействован, сработают более-менее приемлемо, осечки не будет. План, попахивающий изначально самоубийством, теперь казался вполне реальным.

– Хорошо, – внимательно меня выслушав, Ловкач кивнул, – я дам тебе людей. Под твое подчинение. Личное. Отчаянные бродяги. Правильные. С ними возьмешь казарму и в город пойдешь. Все, что скажешь, сделают.

– Отлично, – подвел итог я нашей беседе.

Ближе к обеду я свел знакомство с семью командирами отделений. Они заходили в барак по одному, проходили за ширму, где их уже ждал я и кратко вводил в курс дела, показывая все тонкости на карте. Затем я переспрашивал, проверяя, как мой будущий подчиненный усвоил материал. Стоило мне утвердиться в мысли, что свой маневр командир группы понял, я отпускал его. Через десяток минут все начиналось заново.

После седьмого посетителя, вдоволь наболтавшись языком, а главное, придя к определенному выводу, я позволил себе небольшой перерыв. Позвал Ловкача и попросил его уделить мне внимание.