Побѣдители - [62]
И что – я закрою на мгновение глаза и, раскрыв их вновь, обнаружу, что все переменилось? И каким оно будет, то пространство измененной, несуществующей жизни? Кто-нибудь обратится ко мне не «mademoiselle» и не «сударыня», и не «барышня», а, как называют друг друга в мире победившего хама, «товарищ»? «девушка»? «гражданка?» И спросит, скоро ли станция подземки… «Ленинская улица»? «Ленинский проспект»? Это вместо «Института Истории»… А еще я, опустив руку в карман какого-нибудь странного одеяния, что носят в пролетарской стране, допустим, американские рабочие штаны, извлеку оттуда металлический рубль с сильно приукрашенным профилем Троцкого?
Успокойся, Нелли, такого не бывает. То мгновение, когда ты почти въявь увидела отцов кабинет, из которого пропали все дедовы вещи, было следствием колоссального напряжения всех твоих сил. И это все, что тебе по этим самым твоим силам. Есть тот мир или нет, но бродить по нему во плоти ты, нынешняя ты, не станешь.
Я вдруг почувствовала себя совершенно разбитой. Любопытно, а сколько дней я провела, не выходя на воздух? Трудно сразу сосчитать… Пять? Пять дней тревоги, сна урывками, напряжения… А сейчас мне еще предстоит разбираться с нешуточными мученьями Леры. Я знала, я почти сразу знала, что такая беда случится, с первого взгляда там, в костёле, в Санкт-Петербурге. Сумею ли я сейчас справиться, помочь? Я же выжата как лимон.
Лучше об этом пока не думать. Просто ехать, отдыхая и созерцая.
Я оказалась права. Хуторяне в самом деле доехали со мною до конечной остановки. Кстати, род их занятий я разгадала еще до того, как до меня донеслись обрывки разговора о недавней покупке особого комбайна для сбора голубики. Просто москвичи-то в будний день не так нарядны. Но кому будни, а кому и нечаянный праздник, у сельских жителей – свои календари.
Жизнь течет своим чередом. Такая, как и должна быть.
Вскоре я бежала уже по Дворцовой улице. Краем глаза я отметила, что на золотом куполе трибуна колышется под слабым ветерком золотистый, с черными орлами посередине, штандарт, свидетельствующий о личном присутствии в Кремле Ника.
Да, Бетси была права: сезон на сей раз начнется в Москве. И ведь, кстати, уже на днях.
Знакомой дорогой ноги всегда бегут сами. Соборная площадь, Благовещенский подъезд… Даже жалко, что на дворе не XVII31 век и я могу через этот подъезд заходить в Кремль, вместо того, чтоб обособленно пользоваться Средней Золотой лестницей.
Не дойдя до дверей в Аванзал, я, как обычно, свернула в Собственную анфиладу. Лера назначила мне встречу в Гостиной с фарфоровыми цветами. При жизни родителей Ника и Леры, зал этот в стиле рококо принадлежал Императрице Александре Сергеевне. Но, коль скоро единственным общим помещением обычно служит Античная столовая, то Лера уступила под совместное пространство и примыкающую к ней Гостиную, оставив себе лишь Будуар с малахитовым камином и Красный кабинет.
Дальше, за Лериными апартаментами, уже идут три комнаты Ника. Признаюсь впрочем, что меня не удивляет то, что и Ник и Лера больше любят в Москве Майский дом. Там и уютнее, и куда как просторнее. Хотя на Собственной половине (никакая она не половина, от силы пятая часть) конечно, немыслимо красиво.
Кстати всех, вхожих на Собственную, дежурные гвардейцы знают в лицо. Я знаю, что им что-то вроде экзаменов по фотографиям устраивают.
Пройдя начало анфилады, я свернула в Гостиную. Леры, конечно, там еще не было. В камине, это было видно сквозь тонкий бирюзовый шелк ширмы, горели дрова, днем, невзирая на медлящий на пороге август. Впрочем, в Кремле всегда прохладно, стены-то какие. А я словно бы и озябла уже. Не заболеть бы эдак… Я проскользнула к решетке. Как все-таки уютно, когда горит огонь, особенно если прямо к камину придвинута удобная кушетка. Саламандры пляшут свои танцы среди огненных языков, где ж им еще и плясать, как ни в этих сказочных палатах?
В детстве я проглядела в огонь все глаза, прочтя историю о том, как мой ровесник Бенвенутто Челлини саламандру в самом деле увидал, за что и был бит родным отцом – не в порядке наказания, но затем, чтобы твердо запомнил волшебное явление. Да, синяки и шишки, надо полагать, запоминанию способствуют. Я наверное знала, что меня бить никто не станет, посему держала наготове металлическую линейку. Стукну себя как следует – и запомню. Увы, решимость оказалась напрасной. А потом и Тася заметила, что я слишком много сижу у огня. Стали отгонять. Это было, конечно, летом, в московской квартире у нас камина нету – дом-то новый, с калориферами32.
Золотые и алые язычки завивались, раздваиваясь, растраиваясь, и вновь сливаясь воедино… Мой подбородок как-то сам собою склонился на грудь.
Сначала мне приснились саламандры. Они были очень красивыми и танцевали в своих крошечных венцах. Потом пришел Роман и разогнал всех саламандр скребницей. Он был ужасно сердит.
