Побѣдители - [115]

– Если ты свяжешь свою судьбу с Джоном, ты еще, быть может, не один раз попадешь в такой переплет, – продолжила я. – Или соглашайся на это postfactum и наперёд, или тебе нужен не Джон, а «муж-мальчик, муж слуга из жениных пажей». Джон был прав. Ты всего лишь двадцатилетняя девушка, а двадцатилетним девушкам не доверяют без необходимости планов секретных операций. Это большая игра, это мужская игра.

– Тебе б тоже было обидно. – Она, конечно, еще продолжала спорить, но это уже просто включился самолюбивый алгоритм: нельзя ж согласиться сразу. И я продолжала говорить, хотя, на самом-то деле, уже совершенно не беспокоилась.

– Мне не обидно. Вот Ник все последние недели меня засыпал заданиями, то одно ему надо из истории, то другое, а я успевай справки готовь. И тоже, заметь, ничегошеньки не объяснял. Теперь я догадываюсь, примерно… Он вертел в голове разные картины смены власти при разных обстоятельствах, искал закономерностей общественного поведения. Но и то я не уверена, что задним числом правильно его понимаю. Но раз надо, значит надо.

– Да ну их обоих совсем…

– Так ты не хочешь идти за Джона? – Я откровенно засмеялась.

– Знаешь, у меня еще как-то в голове не укладывается, – ответила Лера искренне. – Хочу, наверно. Я ж его так люблю… Еще говорят, любви с первого взгляда не бывает… Как же, не бывает… Просто я не знала, что любимый человек может причинить такую боль.

– Такую – только любимый и может. – Но я не хотела сейчас печалиться параллелями, я продолжала веселиться. – Ты еще, впрочем, подумай хорошенько. Ты ведь, может статься, рискуешь оказаться не королевой, а всего лишь супругой претендента в изгнании. Не самая блестящая партия. Если учесть, сколько замечательных наследных принцев в Священном Союзе только и грезят, что о прекрасной русской царевне… Есть даже и короли еще холостые, взять хоть Болеслава… Впрочем, не будем брать Болеслава, зачем нам католик, одни хлопоты решать, как детей крестить, то да сё… Православные найдутся, с ними вовсе никаких забот.

– Не нужны они мне со всем их отсутствием забот! – Лера гневно вскочила. – Мне только Джон нужен! Пусть лучше в изгнании!

Тут она поглядела на меня – и мы расхохотались уже вместе.

– Ну ты и вредная, Нелли!

– Я полезная.

– Но если всерьез, ты ведь знаешь, Нелли, мне безразлично, хоть изгнание. Я в детстве читала романы о Карле Втором… Как он в дупле ночевал, и все такое. – Глаза Леры потихоньку начинали сиять.

– Положим, в дупле вам едва ли приведется ночевать. И сидеть впроголодь – тоже.

Показалось ли мне, что в Лерином взгляде промелькнуло легкое сожаление?

– Еще попрошу тебя. От упреков удержаться трудно, я понимаю. Но отложи их хоть до конца референдума. Сейчас, когда тебе все известно, он будет рад твоей поддержке. Ты же сама понимаешь, что твое ободрение для Джона – не пустяк. Именно сейчас, когда все на чаше весов.

– Ты права, Нелли. Сейчас я ничего ему не скажу. Не могу обещать, что сдержусь совсем, но сейчас – обещаю. Вот теперь я скажу ему, что буду за него молиться.

– Вот и прекрасно. Пойдем-ка, знаешь ли, успокоим Дашу. Она ж ничего не знает, и чуть с ума не сошла от тревоги. Честное слово, если б меня обязали в жизни выбором: шифр при тебе или мытье полов в фабричном цехе – я предпочла бы мыть полы, хотя терпеть не могу, как шумят моющие машины. И еще почитала бы, что легко отделалась.

Глава XXXVIII Девичьи хлопоты

– Еще не сезон кисеи и муслина,

Медузы зонтов над толпой не плывут…

– Немого кино говорящей картиной,

Затем ли Вы носите аглицкий съют?

Не жарко ль?

– Прабабушкам не было жарко.

Скамейки июньские в черной тени…

Пройдемте, пожалуй, под купами парка,

Где так же, как я, проходили они.

– И так же легко по-французски болтали…

И так же чужой нарушали покой?

И так же понятья легко тасовали

В перчатку затянутой легкой рукой?

– Французский язык – ядовитое жало.

– Сей яд я губами не прочь бы испить.

– Под этим каштаном присядем, пожалуй:

Сегодня не хочется даже язвить.

– А хочется?

– Ехать в открытом моторе.

Вуаль приподняв…

Теплый ветер и пыль.

– Не лучше ль в Италию, к миртам, на море?

– Пустое, – сказала б прабабушка, – гиль!

Не то, что б я против изящной интриги,

Но много хлопот… Я ужасно стара.

К чему этот взгляд? Сумрак кельи и книги…

Но мы не затронули сплетен двора.

– Вы, кажется, нынче язвить не желали?

– Нельзя так дословно меня понимать.

Вы тростью сейчас на песке написали…

Как зыбок песок! Не могу разобрать.

Стихотворение, конечно, пустяковое, а уж повод к его написанию был вовсе ерундой – в нынешнем мае. Я тогда заказала себе уличный костюм по наимоднейшей моде 1911 года, нарочно выпросила модный журнал из Исторической библиотеки. Костюм же потянул за собой не менее старомодную шляпку, шляпка – туфли, пошив каковых заставил моего обычного обувщика, почтенного ассирийца Атру Нвиевича78, изрядно поломать голову: я хотела туфельки «новенькие-старенькие». Словом – бабка за дедку, дедка за репку, наряд мой вызвал еще немалое количество обновок, в том числе и не называемых вслух. Кстати, из-за последних я потом и забросила свое баловство: затягиваться-то быстро надоело. Так что вернулась я к сьюту самому обычному, с короткой, до середины икры, юбкой и человеческой талией. Но из баловства случайно и стихотворение вышло. Стихотворение – из нового костюма и легкого флирта.