По зову сердца - [10]
Она легла на соседние носилки, прикрыв рукой глаза.
— Я почему-то была уверена, что ты не уедешь с мужем. А некоторые сомневались… Тамара, тебе нелегко сейчас, я знаю. Но Гриша твой уже в тылу, а здесь много раненых в большой опасности, их надо эвакуировать тоже. Пошли к ним! — И она легко спрыгнула с машины.
Утирая распухшие от слез глаза, я пошла за ней.
— Ну как? — спросила Саша у фельдшера, дежурившего возле раненых.
— Ничего. Только сержант, которому вы ампутировали ногу, очень стонет.
После осмотра Нилова сказала фельдшеру:
— Сердце у него хорошее, дайте ему укол морфия, а ты, Тамара, пока иди отдыхай, скоро будут грузить эшелон, отвезешь на станцию этих раненых.
V
В районе Тернополя полк несколько дней сдерживал натиск превосходящих сил противника. Наступали крупные мотомеханизированные части, которые стремились прорваться на юго-восток. Наша батарея, выбиваясь из сил, боролась с танками. Пехотинцы связками гранат и бутылками с горючим отражали атаки бронированных машин. Я перевязывала раненых, вытаскивала их из-под огня. К сожалению, я все еще недостаточно умело делала перевязки. Зато уже привыкла к разрывам мин и снарядов, не терялась так, как в первые дни.
Встретив сильное сопротивление под Тернополем, противник вынужден был перенести силу своего удара на Новоград-Волынское направление.
По приказу высшего командования в предутренней мгле июльской ночи наша дивизия перешла старую советскую границу.
С рассветом мы въехали в небольшой городок Подволочийск. Ровные узкие улицы городка были тихи и пустынны. Кое-где виднелись следы недавней бомбежки, темные стекла небольших домиков были накрест заклеены белыми бумажными ленточками.
Нам было приказано двигаться дальше, и снова мы тронулись в путь по пыльной проселочной дороге, окаймленной с обеих сторон стеной спеющих хлебов.
Поступил приказ занять оборону западнее города Старо-Константинова. Еще солнце не скрылось за горизонтом, когда на опушке небольшого соснового леса наши артиллеристы стали устанавливать свои пушки.
Окапываясь, артиллеристы были необычно молчаливы и угрюмы, даже шутник наводчик Василий Юшков был сегодня невесел. Тяжелое настроение было и у меня. Обязанности санинструктора меня не удовлетворяли. Я мечтала об одном: встать к пушке и своими руками убивать фашистов!
— Покурим, — сказал Юшков, глубоко, словно с досадой, всадив в землю свою лопату, и достал из кармана пунцовый кисет с махоркой.
Остальные тоже стали закуривать, усаживаясь на бруствер.
— Вот и дотяпали до старой границы, — вздохнув, мрачно сказал Юшков.
— А где старая граница? — поинтересовался кто-то из молодых бойцов.
— А вот на рассвете проехали Подволочийск. Там и была граница раньше. По несправедливости… Интервенты в тысяча девятьсот восемнадцатом году воспользовались тем, что Красная Армия была еще молодая, и отрезали у России Западную Украину. До тысяча девятьсот тридцать девятого года и проходила здесь граница…
— Значит, будем здесь драться, и ни с места, — решительно сказал командир орудия Наташвили, отбросил в сторону окурок и, поплевав на ладони, снова взялся за лопату. — Давай, братцы, поглубже зарываться.
Поднялись и другие, но в это время на западе полыхнула огненная вспышка, и раздался тяжелый, потрясший землю грохот. За первым залпом последовал второй, третий, четвертый, и через несколько минут, как бы перекликаясь между собой, мелькая вспышками, безостановочно и часто забухали орудия. Все сильнее и сильнее становился их грохот. Все бросили работу и стояли, глядя на запад. Подошедший лейтенант сказал:
— Наутро мы можем стать первой линией обороны, заканчивайте работу и — отдыхать.
— Что ж это такое, товарищ лейтенант? — спросил Юшков. — Этак и до хаты допустим врага!
— Придет время, погоним и обратно, — сухо ответил лейтенант.
Видимо, и у него было тяжело на душе.
Все принялись напряженно работать. Приближался рассвет, небо потемнело еще больше. Вспышки стали ярче и, казалось, приближались.
«Нужно и себе отрыть окоп», — подумала я, но не было свободной лопаты. Решила пойти попросить у пехотинцев. Может быть, дадут на время.
Вышла на поляну. Неподалеку по дороге, уходившей в лес, громыхали тяжелые танки и пробегали бронемашины. Артиллеристы других батарей с ящиками боеприпасов на спине, сворачивая с дороги, скрывались в гуще леса. Впереди меня два пехотинца, обвешанные пулеметными лентами, громко разговаривая о чем-то, протащили станковый пулемет.
Проселочная дорога привела меня к длинной траншее. В ней торопливо работали пехотинцы, отрывая ходы сообщения и пулеметные гнезда. Здесь готовился крепкий замочек. Видимо, целую ночь люди не выпускали из рук лопат и кирок… А это что за собрание? — подумала я, увидев группу людей у бруствера длинной траншеи. В центре, на фоне сереющего неба, выделялся прямой строгай профиль нашего батальонного комиссара.
— …Наполеон и до Москвы дошел, но все равно победа осталась за Россией. Никогда не будет побежден русский человек! Мы пока еще учимся воевать, а враг силен и опытен… — Суровость и в то же время глубокая убежденность звучали в голосе комиссара.
Окружавшие его бойцы молчали. Комиссар продолжал:
Когда Человек предстал перед Богом, он сказал ему: Господин мой, я всё испытал в жизни. Был сир и убог, власти притесняли меня, голодал, кров мой разрушен, дети и жена оставили меня. Люди обходят меня с презрением и никому нет до меня дела. Разве я не познал все тяготы жизни и не заслужил Твоего прощения?На что Бог ответил ему: Ты не дрожал в промёрзшем окопе, не бежал безумным в последнюю атаку, хватая грудью свинец, не валялся в ночи на стылой земле с разорванным осколками животом. Ты не был на войне, а потому не знаешь о жизни ничего.Книга «Вестники Судного дня» рассказывает о жуткой правде прошедшей Великой войны.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Излагается судьба одной семьи в тяжёлые военные годы. Автору хотелось рассказать потомкам, как и чем люди жили в это время, во что верили, о чем мечтали, на что надеялись.Адресуется широкому кругу читателей.Болкунов Анатолий Васильевич — старший преподаватель медицинской подготовки Кубанского Государственного Университета кафедры гражданской обороны, капитан медицинской службы.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.
Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.
Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.