По зову сердца - [65]

Большая, обитая железом дверь школы отворилась, и еще одна стайка детей высыпала на площадку. Джесс вытянула шею, стараясь разглядеть среди них девочку, в чьих жилах текла ее кровь.

И она увидела.

Эта хромающая светловолосая девочка на костылях была такой маленькой, что гипс на ее правой ноге казался слишком тяжелым.

— Сара, — почти беззвучно прошептала Джесс.

Она повернула на пальце кольцо и судорожно сглотнула, стараясь справиться с подступившими к горлу слезами. Вот теперь Джесс точно знала: это Сара, ее плоть и кровь, первая внучка, рожденная старшей дочерью.

Джесс подошла к забору и вцепилась в перекладины.

— Боже милостивый! — шептала она. — Какая же она славная!

Джесс медленно двинулась вдоль забора в сторону Сары. Только бы услышать, как девочка смеется, только бы заглянуть в ее глаза! После этого незачем будет встречаться с Мелани, беспокоить Ричарда, вторгаться в чужую жизнь. Не придется выяснять, кто написал то письмо. Ничего больше ей не нужно.

— Мамочка!

Голос малышки, первое услышанное слово так поразили Джесс, что она не сразу поняла, что крик девочки обращен не к ней. Джесс повернула голову туда, куда смотрела Сара. На боковом крыльце стояла изящная молодая женщина с блестящими светлыми волосами, собранными в аккуратный хвостик.

— Привет, родная! — закричала женщина и побежала на площадку навстречу девочке.

Джесс молча смотрела на них. Ее сердце почти перестало биться, и казалось, она никогда уже не сдвинется с места.

Мать девочки была так близко, что Джесс могла дотронуться до ее плеча, почувствовать тепло ее дыхания.

— Ну как твои дела? — спросила женщина.

— Хорошо. Только под мышками натерла.

Женщина наклонилась и обняла дочь. Джесс казалось, что это, ее руки обнимают девочку, ее пальцы ерошат золотистые волосы.

— Сегодня дежурит другая учительница, так что мы с тобой пойдем домой сразу после обеда, — тихо сказала женщина. — У нас сегодня пицца.

— Я не хочу есть.

— Хорошо, родная, можешь не есть. Но доктор велел тебе всю эту неделю спать днем. А когда поспишь, мы с тобой испечем печенье. Согласна?

— Шоколадное?

— Хочешь шоколадное — испечем шоколадное. А еще сахарное. И украсим его для папы.

— А как украсим?

— Ну, надо подумать. Например, напишем на одном: «Папа».

— На самом большом!

— Конечно! А другое будет твое, мы на нем напишем: «Сара». Джесс поспешно ухватилась за перекладину, опасаясь упасть в обморок. Ей хотелось закричать: «Господи, Боже мой: это ты! Ты мое дитя, ты дочь моя! Я нашла тебя!» Но она еще крепче вцепилась в деревяшку, чтобы не сползти на землю, не броситься бежать сломя голову. Впрочем, Джесс не могла пошевелиться — ноги ее приросли к асфальту.

— Хочешь, я отнесу тебя в кафетерий? — спросила Мелани.

— Меня нельзя носить, я уже большая, — серьезно ответила девочка. — Мне уже пять лет.

И она заковыляла к школе, а мать осторожно поддерживала ее.

Глава 18

Утренняя пробежка освежила Филипа. Мозг его работал исключительно ясно, и теперь он решил продумать стратегию дальнейших действий. Портье в «Тисбери инн» посоветовал ему бежать в сторону Уэст-Чопа, где холмы не такие «страшные», а лес не слишком густой, и между деревьями видна вода.

В самом деле, пробегая мимо парка, Филип видел за деревьями небольшую бухту, лодки, высокие мачты, похожие на спички. В природе царил такой покой, что Филип почти забыл про Николь. Он подумал даже, что в мире существуют не только эгоистичные студентки юридических колледжей, но и другие женщины. Например, Лайза Эндрюс. Впрочем, Лайза Эндрюс едва ли удостоит его более чем одним-двумя взглядами.

Филип побежал быстрее, размышляя, что сказала бы Джанина Аршамбо про Лайзу и как Лайза чувствовала бы себя на семейном ужине в Ферфилде. Потом он вспомнил Джозефа. Интересно, из тех ли Лайза женщин, которых находят привлекательными респектабельные манхэттенские юристы, недавно переехавшие в новый офис?

Новый офис в центре. Представив себе мир деловых встреч, светских раутов и рэкетбола, Филип пожалел о том, что в том мире не бывает дней, подобных этому, когда можно вдыхать соленый морской воздух и ни о чем не думать.

Впрочем, Джесс чувствует себя на острове совершенно иначе. И едва ли беззаботную жизнь вела здесь семья, вынужденная сменить фамилию и бежать из родных мест.

Филип оказался на Мейн-стрит, миновал городскую библиотеку и потрусил от центра, где дома стояли так тесно, что места для лужаек почти не оставалось. На бегу он репетировал в уме свой разговор с мистером Брэдли.

Начнет он, пожалуй, так: «Я адвокат, действую в интересах миссис Рэндалл». Слово «адвокат» — удачная находка, оно внушает невольный страх многим мужчинам и большинству женщин. «Я расследую обстоятельства преступления доктора Уильяма Ларриби, и у меня есть основания полагать, что вы причастны к этому делу».

Он вытер пот со лба и улыбнулся. «Преступление» — вот еще одно полезное слово.

Когда Брэдли попытается вывернуться, Филип набросится на пего, как лев: «Моей подопечной стало известно, что в тысяча девятьсот шестьдесят восьмом году ее отец выплатил вам двести тысяч долларов». Филип будет осторожен и не станет открывать сразу все карты, не будет упоминать о пятидесяти тысячах, высланных мисс Тейлор, и о таинственном письме, полученном Джесс. «Мы уверены, что вы имеете отношение к преступлению доктора Ларриби».