По земле ходить не просто - [48]

— Да, — признался Николай, усмехнувшись проницательности доктора. — Есть у меня товарищ по институту.

— Чудак ты. Сам же не веришь этому. Правда?

— Может быть…

* * *

Андрей проснулся и вспомнил: он дома.

Приехал ночью. После ранения больше трех недель пролежал в медсанбате. За это время японцы были окончательно разгромлены и выброшены за пределы Монголии. Стремясь предотвратить войну с Японией, Советское правительство приказало войскам не переходить границу Маньчжурии, но воздушные бои происходили каждый день. Андрей, выбираясь на костылях из палатки, сам мог наблюдать за воздушной потасовкой самолетов. Японская авиация, терявшая каждый день несколько боевых машин, продолжала устраивать разбойничьи налеты на монгольскую территорию.

Наконец на политинформации в медсанбате сообщили, что начались переговоры о мире с Японией. Через несколько дней конфликт в районе реки Халхин-Гол был ликвидирован.

Зато на Западе вторая мировой война развернулась в полную силу. Фашистская Германия первого сентября напала на Польшу. Англия и Франция, которые обещали «гарантировать» целостность Польши, под напором общественного мнения вынуждены были объявить войну Германии. Но и в этой обстановке правящие круги этих стран надеялись сговориться с главарями фашистов и толкнуть Германию против Советского Союза. Поэтому Польша стала жертвой гитлеровского разбоя. Ввиду развала панской Польши Советское правительство отдало приказ Красной Армии отстоять земли Западной Украины и Западной Белоруссии, отторгнутые от Советского государства в годы гражданской войны. 17 сентября начался освободительный поход Красной Армии.

Куклин, мечтавший попасть на Западную Украину, недолечившись, выписался из медсанбата и, получив отпуск, приехал в полк. Прежде чем направиться домой, он съездил в Ундурхан в госпиталь, где находился Николай. Правда, к Николаю ему не удалось попасть, но Андрей достоверно узнал: Николай жив, поправляется и, если будет все благополучно, вернется в часть. Особенно радовался капитан Гусев.

Послышались легкие шаги. Так могла ходить только одна женщина на свете — мать. Андрей притворился спящим. Мать подошла, постояла немного и осторожно поправила одеяло.

— Мама! — сказал Андрей, поймав ее теплую и мягкую руку. — Мама! — И, устыдившись своей нежности, торопливо спросил: — Мне пора вставать? Поздно уже?

— Спи! Спи! — зашептала мать. — Потревожила я тебя. Выспись хоть дома-то.

— В армии люди тоже спят, мама, — успокоил он. — Отец не пришел с работы?

— Нет еще. Он знает, что ты приехал. Я звонила на завод… Чуткий ты стал, Андрюша. Раньше, бывало, не добудишься… Я бегу!.. У меня там пирог… Гости будут у нас, — сказала она уже в кухне.

Андрей встал, почистил сапоги, умылся и не нашел на месте гимнастерки.

— Товарищ студентка, мне гимнастерка нужна, — крикнул он через перегородку.

— Андрей, иди сюда! — послышался в, ответ голос сестры.

Андрей вышел в соседнюю комнату. Люся пришивала белый подворотничок к его гимнастерке.

— Так ладно будет? — спросила она.

— Не годится. Старшина даст два наряда вне очереди.

Андрей взял из рук сестры иголку, быстрыми движениями пришил подворотничок и подмигнул сестре.

— Учись, пока я жив.

— На что это мне нужно?

— Вдруг муженек будет военный?

— Сам пусть пришивает. Да, Андрюша, я могу тебе кое-какие новости сообщить, — сказала Люся, таинственно взглянув на брата.

— О Гале?

— Да. Она вышла замуж за инженера.

— Давно пора, — ответил Андрей, разглядывая сестру.

— Тебе не жаль?

— Кого? Галю? Жаль, конечно, ее… мужа. Досталась прелестная.

— Ну тебя! — обиделась Люся. — Иди, встречай папу, — сказала она, взглянув в окно.

Отец пришел в той же рабочей куртке, в которой ходил и раньше. От него пахло машинным маслом, железом и родным заводом. Черные усы его заметно поседели, но глаза были те же — внимательные и пронизывающие.

— Приехал… Здравствуй, сынок, — сказал он, на ходу протирая усы. — Мать беспокоилась.

— Что нового на заводе? — спросил Андрей, помогая отцу снять рабочую одежду.

— Есть кое-что. Заказы новые получаем. Срочные. Раньше на освоение давали полгода и больше, а теперь — месяц. Приходится спешить. Поточный метод стали вводить.

Направляясь к умывальнику, отец остановился против Андрея и тихо, чтобы не услышала мать, возившаяся на кухне, спросил:

— Как раны?

— Ничего, папа. Прихрамываю вот только немного.

— Пройдет, — сказал отец, утешая не то сына, не то самого себя. — Потом куда?

— Хотел бы на Запад попасть, но… как удастся.

— Не успеешь. Знаешь, Андрюша. Не старайся уходить из своего полка. Худо ли, хорошо ли, но там тебя знают и сам ты многих знаешь. По себе скажу, как плохо, когда переходишь в другой полк.

— Я я решил вернуться в свой полк. Товарищи там.

— Ладно, — согласился отец. — О делах поговорим там, за столом. Гости у нас будут.

Сидя на табуретке, Андрей смотрел на большую усталую фигуру отца. Нелегко, видимо, и на заводе во время войны. А что еще будет впереди?

Гости начали собираться около девяти часов. Первым пришел мастер цеха Запаров с женой, обучавший когда-то Андрея токарному делу.

— Хо, вот он! — закричал мастер, увидев Андрея. — Вот уж никогда не думал, что мой подручный получит орден боевого Красного Знамени! Давно, Андрюша, я тебя посылал в магазин? «Пахать—мал, боронить — велик. Беги за табаком в киоск». Теперь, небось, не побежишь, а?