По земле ходить не просто - [14]

— Когда вы отдыхаете? Остается на это время?

— Сейчас не до этого. Потом уж — после экзаменов отдохнем.

— Я уже часа два в лаборантской. Ни звука. Думаю, дай взгляну. Может, ушли?

Студенты оживились. Только Катя Ванеева смущенно старалась спрятаться за спины Сергея и Ани. Федор Токмарев, заметив это, толкнул локтем Аню и показал глазами: заведем, что ли?

Едва скрылась седая голова декана, Федор начал:

— Черт знает что такое!

— Ты что? С чего это?

— Вы только подумайте, какие могут быть чудеса на свете! До чего дожили! — продолжал возмущаться Федор.

— Да о чем ты? — спросил Сергей, не понимая в чем дело.

— Вы ничего не замечаете? — удивился Федор и подмигнул Дедушкину, что означало: «Поддержи!»

— Дела, дела, — буркнул Геннадий Иванович, будто полностью согласен с Федором.

— Вы что, не видите, что ли, что творится с Катей? Она же влюблена в нашего декана! Может быть, даже неудачно объяснялась. Как увидела его, так и зарделась как маков цвет!

— Недалекий же ты человек, Федя! — подзадоривала Аня. — Главного-то ты не заметил.

— Чего это? — насторожился Федор.

— Ты разве не допускаешь такой мысли, что декан мог застать Катю, когда она целовалась? — задал наводящий вопрос Дедушкин.

— С ке-ем? — завопил Федор, швырнув книгу на стол. — Я его… С кем она целовалась?

— С Колей Сноповым, — сказал Дедушкин.

— И вовсе я не целовалась! — оправдывалась Катя. — У меня тогда разболелась голова, я наклонилась на стол вот на этом же месте и не помню как задремала. Рядом со мной был Коля. Он тоже уснул… А эти говорят, что он обнимал меня. Декан будто зашел, посмотрел и покачал головой… Разбудили бы хоть…

— Катя, ты меня предала! Предала! — укоризненно покачал головой Федор. — А Колька тоже хорош. Опять раньше меня поцеловал девушку, которую я люблю…

— И часто случается, что он опережает тебя с поцелуями? — ехидно спросил Геннадий Иванович.

Теперь Федор попал под обстрел товарищей.

После легкой перепалки часа два работали без перерыва. Лишь иногда шелест бумаги да стук пера по дну чернильницы нарушали тишину. Наконец Федор не выдержал.

— Хватит! Перерыв! — сказал он, захлопывая книгу. — А-а! Это тебе не в доме отдыха прохлаждаться, — насмешливо бросила ему Аня, хотя была рада передышке.

— Кто за мороженым? — звонко спросила Катя. — Конечно, ребята, — ответила Аня.

— А деньги у вас есть? — лениво спросил Федор.. — Деньги? — презрительно фыркнула Катя. — Разве воспитанный молодой человек будет с девушками говорить о деньгах? Его долг купить…

— Ну и дурак будет!

— Что? — с притворным ужасом спросила Аня. — Молодой человек, угощающий девушку, — дурак?

— Что же в нем умного? Равноправие? Равноправие. А как до денег дошло — долой равноправие? Нет уж, хватит! Привыкли жить за счет нашего брата. Теперь и девушкам надо раскошеливаться!

— Ха! Была нужда угощать такого лоботряса! Болтовня эта могла бы продолжаться без конца, но девушки сунули в руки Федору графин и вытолкнули за дверь, наказав: без морса не возвращаться. За мороженым отправился Сергей.

— Красноармейцы идут! — вдруг крикнула Аня, подбегая к окну.

Мимо института по направлению к вокзалу проходила воинская часть. Одежда на бойцах была новая, еще не успевшая обмяться.

— Не кадровые, — разочарованно заметила Катя. — Шаг не тот.

— Они же походным шагом идут, — пояснила Аня.

— Эх вы, девушки! — упрекнул их Геннадий Иванович. — Вам бы, четкий шаг, красивый стан да громкую песню. А вы подумали, сколько каждый из них несет? Вещмешок, противогаз, винтовка, лопата. Все это килограммов тридцать шесть будет. А вы — шаг…

— В такую жару, да с такой ношей… Тяжело, — согласилась Катя.

— Жалей, Катя, жалей, определенно нажалеешь себе жениха, — поддразнил Федор. Он стоял за девушками, держа в руках графин с морсом и стакан.

— Тебе бы, толстяку, самому так.

— Мое от меня не уйдет. В случае войны призовут и отправят. А куда вас девать, девушки? Замуж не за кого будет отдавать. Старыми девами оставить? Кошек много разведете. — Федор поставил стакан на стол и озабоченно почесал затылок. — Дела-а. На фронт таких, как Катя, не отправишь. Она там будет стрелять глазками, до по своим…

Рассуждения Федора прервал возглас Дедушкина:

— Катя! Иди сюда. Вон жених твой идет.

Катя сразу вступила в игру: так уж повелось, что ее всегда дразнили военными, в которых она будто бы постоянно влюблялась.

— Где? — закричала она, подбегая к окну. — Где мой жених?

Военный, о котором говорил Дедушкин, издали смотрел на окна третьего этажа. Поравнявшись с углом института, он взмахнул рукой.

— Воздушный поцелуй тебе, Катя, — пояснил Федор. — Слепцы дикошарые! — крикнула Катя. — Это же Коля! Снопов!

Она спрыгнула со стула и побежала. Остальные — за ней.

Когда выбежали на улицу, колонна красноармейцев почему-то остановилась. Николай стоял у самого тротуара.

— Здравствуй, товарищ красноармеец, — приветствовал его Дедушкин.

— Здорово, ребята!

— Ой, какой он стал! — не удержалась от. восхищения Катя.

— Какой, Катя? — спросил Николай, широко улыбаясь.

— Суровый какой-то. Серьезный.

— Ошибаешься, Катя. Такой же, — ответил он и повернулся к Федору. — Я думал, ты еще отдыхаешь. Почему так рано?