По земле ходить не просто - [13]

«В самом деле, почему, почему Николай ведет себя так глупо? — рассердилась Нина. — Ревнует? Пожалуйста!»

Николай быстро вернулся. Он был озабочен,

— Нина, мне нужно поговорить с тобой. И ты, Федя, мне нужен, — сказал он взволнованным голосом.

— Какие там разговоры! — отрезал Федор. — Вальс «Дунайские волны»! Прошу!

— Подождите! — почти крикнул Николай. Он добавил еще что-то, но Нина не расслышала. Теперь она танцевала назло ему.

— Ух, ревнивый черт! — шепнул Федор и засмеялся. Это не понравилось Нине, но она ответила:

— Глупости мальчишеские! Я сама знаю, с кем мне танцевать!

Николая она увидела вновь, когда тот шел к главному корпусу.

Ссора была замечена. Нина чувствовала на себе изучающие и любопытные взгляды: ведь их дружба ни для кого не была секретом.

Вскоре подбежала Зина.

— Дура! — шепнула она, вырывая Нину за руку из круга танцующих. — Что ты делаешь? Он же уезжает.

Это уже слишком. Нина никогда не думала, что Николай может быть таким капризным. Это ли не глупость? Приревновать, и к кому? К Феде! И еще уехать!

Не веря, что Николай может решиться на такой шаг, она все же пошла в главный корпус. Постучалась в комнату Николая, заглянула в красный уголок и библиотеку. Нашла она его у кастелянши. Стоя на коленях, он укладывал вещи в чемодан.

— Коля!

— А, это ты! — Николай откинул назад волосы и пристально посмотрел на нее. — Разве танцы кончились?

— Не глупи, пожалуйста, — попросила она тихо. — Не будь смешным.

— Я? Нисколько. Мне надо уехать. Только поэтому я беспокоил вас. Извини, пожалуйста. Помешал.

— Коля!

— Пожалуй, это даже к лучшему. Дороги, видишь, разные.

— Глупый ты, вот что!

— Разве? Спасибо за откровенность. Буду знать.

Он встал, взял пальто, чемодан и глубоко вздохнул. По лицу его пробежали глубокие тени. Помолчав немного, он подошел к ней.

— Нина, я уезжаю, — начал он тише. — Прошу тебя…

— Скатертью дорога.

— Выслушай, пожалуйста…

— Я же сказала: скатертью дорога, — ответила она, как бы не замечая протянутой руки.

— Ну, прощай, если так.

Он постоял немного, потом, резко повернувшись, выбежал из корпуса.

Нина вышла вслед, Николай был уже далеко. Навстречу ему бежали двое сотрудников из дома отдыха и передали какие-то бумаги.

Из-за поворота дороги вывернула полуторка и остановилась. Николай забросил чемодан в кузов и, став ногой на колесо, перемахнул через борт. Машина тронулась. На мгновение Нина увидела его лицо, его печальный и грустный взгляд.

— Коля! Подожди! — вырвалось у нее. Машина, оставив сизый дымок, умчалась.

Вечером перед отбоем в комнату девушек постучал Федор. В руке его была бумажка.

— Удружил этот друг, черт бы его побрал! Полюбуйтесь! — И он бросил на стол бумажку.

Это была телеграмма на имя Николая. «Приезжайте институт девять утра вас вызывает директор», — прочитала Зина.

— На обороте прочитай, — сказал Федор, поглядывая на Нину. Она сидела на койке с опухшими глазами.

«Дружище, — читала Зина, — время пришло, и меня зовут. Желаю счастья.

Р. 3. Да объясни, почему до сих пор я молчал об этом. Не хотел, чтобы обо мне говорили: «Пустая бочка громче гремит». Напишу, если буду жив. Николай».

— Что это? О чем он? — не поняла Нина.

— Коля давно подал заявление в военкомат с просьбой отправить в действующую армию в Монголию. Ответа не было, а сегодня…

— О, господи! — вырвалось у Нины. — Он так просил его выслушать…

— Четыре года прожили вместе, — возмутился Федор, — а не захотел даже попрощаться по-человечески!

— Он же два раза подходил к вам, меня посылал, — резко заметила Зина, враждебно взглянув на Нину. — А вам не до него было. На нервах решили поиграть! Радовались, что он за вами по площадке бегает!

— Да брось ты разыгрывать трагедию! — перебил ее Федор. — Если бы умел ценить…

— На коленях должен был стоять перед вами? Мало вам того, что люди над ним смеялись?

— Ну и язык у тебя… — огрызнулся Федор и хлопнул дверью.

В комнате стало тихо. Зина взяла полотенце и вышла. Когда она вернулась из умывальной, Нина плакала навзрыд, уронив голову на подушку.

Часы в коридоре пробили двенадцать. Стрелки отсчитывали уже минуты и часы нового дня.

* * *

В дни подготовки к госэкзаменам выпускники занимались с утра до поздней ночи. Они сидели в круглой аудитории рядом с лаборантской, закрыв на замок дверь в коридор. Напрасно звонил звонок, призывая на перерывы: никто не обращал на него внимания.

В аудитории было жарко: в большие окна, обращенные на юг, потоком лились солнечные лучи.

Зная, что никто из посторонних в аудиторию не зайдет, сидели по-домашнему, сняв галстуки, расстегнув воротники. У многих были засучены рукава. Федя Токмарев, только вчера вернувшийся из дома отдыха, сидел в одной майке. Он с трудом переносил жару и часто менял место в поисках такого уголка, куда не попадали бы жгучие лучи солнца. Даже классной доской загораживался.

Во второй половине дня, когда жара стала особенно невыносимой, через лаборантскую бесшумно зашел декан.

Студенты встали.

— Не изжарились вы тут? — улыбнулся профессор, разглядывая студентов через пенсне. — Как дела? Успеете повторить все, что нужно?

— Постараемся, — весело ответил за всех Геннадий Иванович.