По замкнутому кругу - [96]

— Вот лихач! — бросил ему вслед водитель, остановил «Волгу», не спеша вылез на дорогу, обошел вокруг машины и проверил баллоны.

В Орово «пассажир» вылез из «Волги» и направился в сторону железнодорожной станции. Прошел еще час времени, и Никитин получил донесение:

«Докладывает девятый! „Пассажир“ сел в поезд Голутвин — Москва. Вагон второй».

Вначале «ГАЗ-51» стоял на шоссе Орово — Гжель. Никитин опасался, что «пассажир» с другой попутной машиной может двинуться в сторону Ногинска, но как только он получил последнее донесение, «ГАЗ-51» занял новую позицию в направлении на Раменское и в пяти километрах юго-западнее Орово. Теперь эти пять километров, на которые они опередили поезд, играли решающую роль — дорога была скверная. Положение усложнилось, контейнер, укрепленный в кузове тросом, швыряло на ухабах и грозило сорвать с места. Расстояние между ними и поездом уменьшалось. Связь на УКВ работала с перебоями.

Последнее сообщение, полученное Никитиным, было тревожное:

«Докладывает третий! „Пассажир“ соскочил с поезда на ходу, в районе пятьдесят второго километра. Прыгаю!»

«Третий» был индексом капитана. На Гаева можно было рассчитывать, и все же, подумав о том, что пленка благодаря предусмотрительности полковника засвечена, Никитин вздохнул с облегчением.

Миновав платформу Фабричную, Никитин получил новое донесение:

«Докладывает третий! „Пассажир“ направляется в сторону дачного поселка Красные сосны».

Грузовик с контейнером в кузове свернул на проселочную дорогу и выехал на Лесную, главную и единственную улицу поселка Красные сосны. Не выключая зажигания, водитель остановил машину подле одного из дачных домиков.

Спустя несколько минут, за которые Никитину, «наблюдая за Жарковым», удалось восстановить связь с капитаном Гаевым, Жарков вышел на Лесную улицу и подошел к унылому, выкрашенному серой краской забору. Осмотревшись, он потянул за кольцо щеколды, но тут же захлопнул калитку и отошел к столбу электрической сети. Он прочел объявление на столбе, оглянулся и, убедившись, что на улице никого нет, карманным ножом приподнял угол маркировочной фанерки, вынул из-под нее сложенный листок бумаги, положил его в верхний карман пиджака и быстро пошел в сторону железнодорожной платформы.

— Третий! Я — «Байкал»! Третий! Я — «Байкал»! — передал Никитин позывные и, услышав ответ, сказал: — «Пассажира» можете брать. Примите меры предосторожности, он вооружен ножом и пистолетом. Важно сохранить записку, она в левом верхнем кармане пиджака. Исполнение доложите.

Жарков сел в электричку. Билет он не взял — в кассе никого не было, и он не хотел попасть на заметку кассиру. Он положил чемодан на полку и со скучающим видом устроился у окна.

На ближайшей станции, проверяя билеты, контролер обнаружил безбилетного пассажира. Гражданин был готов уплатить штраф, но контролер отказался получить деньги и предложил человеку в сером костюме пройти вперед.

Пассажир неохотно поднялся, снял с полки чемодан и пошел к тамбуру.

Как только он вошел в тамбур, капитан Гаев схватил безбилетника за правую руку, в левой был чемодан. «Контролер» и два человека из железнодорожной милиции пришли капитану на помощь. Общими усилиями они скрутили ему руки назад. Из верхнего кармана его пиджака Гаев извлек записку и пленку, завернутую в черную, светонепроницаемую бумагу.

Получив донесение о выполнении операции, Никитин выбрался из контейнера, подошел к столбу и прочел:

ПРОДАЕТСЯ ДЕТСКАЯ КОЛЯСКА НА РЕССОРАХ

«Почему же „Макс“ пытался войти в эту калитку и все-таки не вошел?» — подумал Никитин и направился к серому забору. У калитки была прибита табличка, написанная на куске жести:

Лесная улица, дом № 9

ПЕТР ИВАНОВИЧ ДОБРОХОТОВ

Никитин повернул кольцо щеколды, открыл калитку и увидел полуобгорелый сруб дачи. Следы копоти на деревьях, непросохшие лужи воды, смятая и еще не поднявшаяся трава свидетельствовали о том, что пожар здесь полыхал недавно, быть может, день или два назад. Майор пересек дворик, поднялся по ступеням крыльца, вошел в сени, почти не тронутые огнем, и переступил порог комнаты.

Навстречу ему шагнул одетый по форме старший лейтенант милиции; вымазанный сажей, он производил странное впечатление.

— Интересно… — сказал, глядя на Никитина, старший лейтенант милиции и решительно добавил: — Попрошу ваши документы!

Никитин молча протянул ему служебное удостоверение.

— Разверните, у меня руки грязные! — распорядился он и прочел вслух: — «Майор госбезопасности Никитин Федор Степанович». — Он внимательно посмотрел на фотографию, сличил с оригиналом и многозначительно произнес: — Вот это да! Знаете, товарищ майор, с тех пор как я принял к производству это дело — не перестаю удивляться. Судьба ко мне несправедлива, я же молодой следователь, а тут что ни поворот — загадка! — сказал он, вытирая тыльной стороной руки лицо и размазывая копоть по щеке. — Извиняюсь! — спохватился он и доложил: — Старший лейтенант милиции следователь Соловейчик!

— Что же вас, товарищ старший лейтенант, так удивляет? — спросил Никитин.

— Прежде всего одна любопытная записка. В одном из карманов обгоревшего пиджака хозяина этого дома я обнаружил… У меня грязные руки, развяжите, пожалуйста, папочку, — сказал он, указав на красную папку, лежавшую на разостланной газете.