По законам железных людей - [24]

Я все–таки отловил по телефону Танияма. Тот, конечно, первым делом пособолезновал мне в связи с Йоко и тут же заохал по поводу своей адской занятости, обещал при случае объясниться, почему не вышел его материал о разносчике суси, а потом неожиданно согласился подъехать ко мне в больницу сегодня вечером: «Только попозднее. Дела, знаешь ли!» Пришлось договариваться с медсестрой, так как прием посетителей прекращается в восемь. К семи в мою двухместную палату, где пустовала вторая койка, на носилках внесли больного. Случай сердечного приступа на гольф–площадке. Пациент был не из простых, судя по тому, как кудахтали и медсестра и врач. Между нашими кроватями поставили ширму, за которой сиделка будет наблюдать всю ночь за… больным. Танияма и на этот раз меня надул. И, как видно, не одного меня.

Утром нежданно–негаданно меня навестил Камисиро. Он с порога отклонил все мои благодарности и дал понять, что пришел не за этим.

— Выглядите вы уже неплохо.

— Если завтра буду чувствовать себя, как сегодня, возможно, отпрошусь домой.

— Не рано ли? Впрочем, вам решать. Буду рад видеть у себя, выпьем по одной за здоровье, поболтаем о том, о сем, — Камисиро повел глазами к ширме, намекнув мне, что цель этого сооружения для него понятна.

Как я сказал, так и вышло. Врач немного, для проформы, поуговарнвал меня и выписал. Поднявшись к себе на этаж, я вдруг почувствовал, какое тягостное одиночество ждет меня за дверью. Принять душ, переодеться и прочь!..

Перво–наперво надо дать знать о себе Симанэ. Его не было на месте, но мне было сказано, что он просил записывать, кто ему звонил. Я повесил трубку и связался с «Люпеном».

— У вас, если я правильно понял, есть ко мне разговор — спросил я Камисиро после обычного обмена любезностями.

— Это так… хотя боюсь, что лезу не в свое дело, Речь идет об Аои, вы его знаете…

— Стоп, — сказал я, — Где мы можем встретиться? У меня?

— У вас?

— А если ни то и ни другое? Есть одно славное местечко на Гиндзе, небольшой и вполне приличный бар. Его легко найти по вывеске. Он называется «Шагал» (не много ли «шагалов», подумалось мне)…

Заведение было и вправду что надо. Не представляю, какой доход оно приносит владельцу, столиков совсем немного. Но все высшего качества. Прислуга вышколенная — семь красоток как на подбор. С одной из них, беседуя, сидел, поджидая меня, Камисиро. Он помахал рукой, подзывая к себе. Приблизившись, я отметил, что женщина чуточку старше, чем мне показалось с порога. Вероятно, причуды освещения. Камисиро представил меня и она приветливо улыбнулась. Затем я узнал, что имею честь быть представленным самой хозяйке «Шагала».

— Хорошо у вас, — сказал я, оглядываясь.

— Приятно слышать.

— А вот и сам Шагал, — подошел я к картине, удачно вкомпонованной в стенку, среди цветов и стекла. — И вам не с жалко его держать здесь?

— Среди сигаретного дыма? — Ее лучистые глаза мучительно были мне знакомы, но убей меня, где я их видел, не мог вспомнить. Она небрежно махнула рукой в сторону Камисиро: — Некоторые уже давно упрекают меня, что я даю ей коптиться здесь.

— И эти некоторые правы, — делая вид, что продолжаю рассматривать полотно, я не упускал из поля зрения ни его, ни ее. — Одно дело копия, а подлинник не заслуживает такой участи. Мне так кажется.

Камисиро растерянно смотрел то на нее, то на меня. В ее же поведении ничего не изменилось.

— Интересный господин, — сказала она, разливая по рюмкам виски. Потом подняла глаза, и я почувствовал на себе их гипнотическое действие. Прекрасный дар природы. Потом что–то в них выключилось. — А ведь вам не нравится Шагал? Или это мне показалось?

— Я к нему равнодушен. У одного моего знакомого тоже была работа этого мастера. Недавно он умер. Я имею в виду моего знакомого.

— Печально, — она сидела рядом со мной и разглядывала виски сквозь стекло рюмки. — Есть даже поверье, что картины Шагала имеют влияние на судьбы их владельцев. И в лучшую, и в худшую стороны… А у меня ничего не меняется. Неужели это все–таки подделка? — Она вопросительно взглянула на меня и усмехнулась

В посещении «Шагала» была все–таки какая–то неувязка. Едва ли Камисиро желал поразить мое воображение. В том, что у него роман с хозяйкой фешенебельного бара, у меня сомнения не было. Возможно, он уже тяготился этой связью, если вспомнить его звонок к ней из больницы. Чужая душа потемки. Зачем он позвал меня сюда?

— Послушай, — обратился Камисиро к своей подруге, — откровенно говоря, нам с приятелем необходимо посекретничать. Лучше всего будет, если мы прогуляемся по Гиндзе. Ты не против?

— Жаль. У нас такая милая беседа, — она говорила это без жеманства. Чувствовалось воспитание. — Вы можете секретничать и здесь.

— Нет, мы, пожалуй, пойдем. — Камисиро поднялся и я вслед за ним. — Нам предстоит разговор на тяжелую тему. Произошло убийство.

— Убийство! — Она стояла возле стойки и что–то чертила ручкой на клочке бумаги. — И вы лишаете меня возможности послушать о жутких преступлениях? Это нечестно. Я большая охотница до таких историй.

Было дико слышать такое из уст очаровательной, довольной жизнью и, видимо, неглупой женщины. Я подошел к ней, чтобы попрощаться.