По законам Дикого поля - [25]
– С мясом не тужим, – подхватил разговор сидевший рядом чернявый парень. – Помимо своей скотины, в округе зверя и птицы – хоть простой палкой бей. Намедни детвора пошла на озеро… Так по ведру гусиных и утиных яиц притащили. Яйца дудака под домашних гусей для смеха подкладывали. Вон какие выросли. – Рассказчик показал на больших птиц с длинными, как у аиста, ногами, только более мощными и сильными. – Тега, тега. Бегут, как домашние. Коров и кобылиц доить рук не хватает. Коровы делаются малоудойными. Их ласки[39] доят. Лучше скотины и пашни держать меньше, зато справнее.
– Две беды у нас, Вожа, – сказал мужик зрелых лет. – Ордынцы грозятся. Сколько скота пограблено и отогнано. Барахлишко в лесу держим. Закапываем. Еще хорошо, никого в полон у нас не угнали. Отбились, в лесу схоронились. А еще беда: хлеб девать некуда.
– Пропадает хлеб? – спросил Вожа.
– Амбарушки полные, – ответил седобородый старик. – И в лесу в яме на черный день схоронено. Андриян прошлый год привез запеченку[40] брюхатую из заречной деревни. Мышиной потравы нет.
Вожа посмотрел на деревянные амбары, один из них каменный, сложен из дикого камня и глины. Ставили амбары перед избами, со стороны улицы. Сам вид амбаров придавал деревне основательность.
– Так что же? – Вожа непонимающе посмотрел на старика.
– Зерно хоть двадцать лет пролежит. Хужее не станет. Да куда его девать? Некуда продать. Глухомань. И островерхой[41] нет. Дети не крещены, молодые не венчаны, старики не причащены. Так не обвыкли. Опять молодым хороводиться негде. Мы уж думаем: не стронуться ли нам в другое место. Одни вот повернули к Волге ближе.
– Чего же вам надо? – подивился Вожа. – Вокруг приволье! Податей еще не платите, пока не отыскали вас. Птицы и скотины полный двор. Земля плоха? Или под барина хотите сесть?
– Грех жаловаться, – вздохнул старик. – Воля дорога, и землица есть добрая. Конечно, здешнюю новь[42] поднимать тяжело. Одна лошадь плуга не тянет… Двух запрягаем, часто меняем. Так долы уросли. Измаешься. Да куда хлеб девать, где товару купить? Уж мы посевы сократили. А самая большая беда от лихих ордынцев. Что завтра будет – не ведаем.
Вожа улыбнулся. Он понял, что починки не случайно кивают на трудности и говорят на смеси обычного языка и промыслового. Боятся сглаза и потому больше говорят о больном.
– Пускайте припущенников, – сказал Вожа. – Большому селению отбиться легче. Скоро будет вам подмога и от царских людей. Новую Закамскую линию строят. И Самарская, наверное, будет. Для обороны от кочевой орды. К северу крепость Красный Яр поставили. По вольному найму и я помогал для крепости подходящее место разведать. Прежней воли к грабежу скоро меньше останется. Сведущие люди сказали: и по реке Самаре до реки Ори и Яика поставят крепости. Хлеба излишки можно продать только на Яике. По осени укажу дорогу на Яик. Или к черкасам кинельским сведу. Они каждый год снаряжаются на Яик. Их каравану несколько ружей и дротиков не помешают.
– Оставайся с нами, – предложила подошедшая Христина. – И нам надежней, и тебе веселей. Мужики избу добрую поставят. Скотинки дадим.
Вожа благодарно склонил голову, но ответил отказом:
– Вырос бродягой. В душе бродяга. Многое умею, а хлеба никогда не сеял. В чистом поле мне привольно.
– Куда странствовать пойдешь? – спросил светловолосый парень, стриженный по крестьянскому способу в кружок. – Чай и так много повидал.
– Много, согласился Вожа. – На Волге у рыбаков был. В Жигулях черных медведей добывал. На Уральских горах кулемы[43] на соболей ставил. В Хиву караваны провожал. По Дикому полю до самой Астрахани и моря персидского хаживал. Повидал. Только хочу на Кубань-реку сходить, у кубанских татар поискать матушку. Жива ли, не знаю. Что-то чудится мне, что плачет и зовет меня, просит вызволить от воров. Вот помогу табунщикам, может, и поеду…
– Да узнаешь ли ты ее?
– Голос хорошо помню.
Мелькнула тень с небесного облака, и раздался истошный крик молодухи. Матерый бурый беркут упал с поднебесья. Перед землей он распластал крылья и под острым углом спланировал и подхватил мальчонку в одной рубашке. Малыш делал первые неуверенные шаги по родному нолю под одобрительным взором матери, которая несла в животе второго ребенка. И вот он уже высоко над землей. От истошного крика беркут было дрогнул, качнулся, но малыша не выпустил. Хищник поднимался все выше.
В Диком поле многочисленные орлы, стервятники, коршуны и другие хищные птицы не боялись людей, часто кружили над селениями. Таскали кур, гусят, подбирали отбросы. Случалось, и маленьких детей похищали.
Вожа подхватил ружье, выбежал за избу и прицелился. Он подержал в прицеле удаляющегося хищника, который держал под собой мальчишку. Риск попасть в ребенка был велик. Но даже в случае удачного выстрела или от испуга беркут мог выпустить мальчишку, и тот, падая с большой высоты, непременно убился бы.
– Не стреляй, – сказал он чернявому парню. – Малыш убьется о землю.
Зверолов громким посвистом подозвал Тополя и одним махом вскочил на расседланного скакуна. Он только успел крикнуть:
– Васек, аркан и мешок!
Васек поймал лошадь, забросил ей на спину два кожаных вьючных мешка, связанных между собой, и, не взнуздав ее, поскакал за звероловом. Следом потянулись починки.
Данное исследование многих заставит задуматься о наследии пращуров, о преемственности традиций и культуры, о присутствии мифологии эпохи «бронзы» в XXI веке нашей эры.Можно ли говорить о России и россах каменного века? Оказывается, можно. С одной стороны, «Обитель богов» читается как увлекательный детектив, а с другой то и дело спотыкаемся о неожиданные умозаключения.Исследование подвигает к тому, чтобы пересмотреть многие взгляды и положения на культуру Древнего мира и роли росолан в создании мировой цивилизации.Некоторые выводы озадачивают своей неожиданностью.
Книга «Священные реки России» ведет серьезный разговор о древнерусской ведической культуре, о старинных традициях и верованиях, о сакраментальных реках. Дунай (Истр), Рось, Буг (Бог), Днепр (Славутич), Волга (Ру), Сура, Алатырь, Самара (Самарка), Москва объединены древними родовыми нитями и верованиями, обрядами, традициями, русским языком.Акцент в книге сделан на происхождение имени и значение реки в жизни Руси и русского человека. Книга делает читателя соучастником захватывающего исторического исследования, заряжает духом открывательства – и тем вдвойне интересна.
В сборник «Страна незаходящего солнца» вошли новые расширенные редакции известных книг «Россия и империя» и «Записки о самоназвании русского народа и о национальности казаков». Это логично потому, что обе книги объединяет одна идея, одна задача – рассказать о «России – стране россов».Народы южных и западных славян, порабощенных турками и Австро-Венгерской империей еще в XVIII веке, с восхищением и надеждой говорили: «РОССИЯ – СТРАНА НЕЗАХОДЯЩЕГО СОЛНЦА». Действительно, когда на западной границе солнце заходит, то на восточном побережье оно уже восходит.
Британские критики называли опубликованную в 2008 году «Дафну» самым ярким неоготическим романом со времен «Тринадцатой сказки». И если Диана Сеттерфилд лишь ассоциативно отсылала читателя к классике английской литературы XIX–XX веков, к произведениям сестер Бронте и Дафны Дюморье, то Жюстин Пикарди делает их своими главными героями, со всеми их навязчивыми идеями и страстями. Здесь Дафна Дюморье, покупая сомнительного происхождения рукописи у маниакального коллекционера, пишет биографию Бренуэлла Бронте — презренного и опозоренного брата прославленных Шарлотты и Эмили, а молодая выпускница Кембриджа, наша современница, собирая материал для диссертации по Дафне, начинает чувствовать себя героиней знаменитой «Ребекки».
Героя этой документальной повести Виктора Александровича Яхонтова (1881–1978) Великий Октябрь застал на посту заместителя военного министра Временного правительства России. Генерал Яхонтов не понял и не принял революции, но и не стал участвовать в борьбе «за белое дело». Он уехал за границу и в конце — концов осел в США. В результате мучительной переоценки ценностей он пришел к признанию великой правоты Октября. В. А. Яхонтов был одним из тех, кто нес американцам правду о Стране Советов. Несколько десятилетий отдал он делу улучшения американо-советских отношений на всех этапах их непростой истории.
Алексей Константинович Толстой (1817–1875) — классик русской литературы. Диапазон жанров, в которых писал А.К. Толстой, необычайно широк: от яркой сатиры («Козьма Прутков») до глубокой трагедии («Смерть Иоанна Грозного» и др.). Все произведения писателя отличает тонкий психологизм и занимательность повествования. Многие стихотворения А.К. Толстого были положены на музыку великими русскими композиторами.Третий том Собрания сочинений А.К. Толстого содержит художественную прозу и статьи.http://ruslit.traumlibrary.net.
Знаете ли вы, что великая Коко Шанель после войны вынуждена была 10 лет жить за границей, фактически в изгнании? Знает ли вы, что на родине ее обвиняли в «измене», «антисемитизме» и «сотрудничестве с немецкими оккупантами»? Говорят, она работала на гитлеровскую разведку как агент «Westminster» личный номер F-7124. Говорят, по заданию фюрера вела секретные переговоры с Черчиллем о сепаратном мире. Говорят, не просто дружила с Шелленбергом, а содержала после войны его семью до самой смерти лучшего разведчика III Рейха...Что во всех этих слухах правда, а что – клевета завистников и конкурентов? Неужели легендарная Коко Шанель и впрямь побывала «в постели с врагом», опустившись до «прислуживания нацистам»? Какие еще тайны скрывает ее судьба? И о чем она молчала до конца своих дней?Расследуя скандальные обвинения в адрес Великой Мадемуазель, эта книга проливает свет на самые темные, загадочные и запретные страницы ее биографии.
На необъятных просторах нашей социалистической родины — от тихоокеанских берегов до белорусских рубежей, от северных тундр до кавказских горных хребтов, в городах и селах, в кишлаках и аймаках, в аулах и на кочевых становищах, в красных чайханах и на базарах, на площадях и на полевых станах — всюду слагаются поэтические сказания и распеваются вдохновенные песни о Ленине и Сталине. Герои российских колхозных полей и казахских совхозных пастбищ, хлопководы жаркого Таджикистана и оленеводы холодного Саама, горные шорцы и степные калмыки, лезгины и чуваши, ямальские ненцы и тюрки, юраки и кабардинцы — все они поют о самом дорогом для себя: о советской власти и партии, о Ленине и Сталине, раскрепостивших их труд и открывших для них доступ к культурным и материальным ценностям.http://ruslit.traumlibrary.net.
Повесть о четырнадцатилетнем Василии Зуеве, который в середине XVIII века возглавил самостоятельный отряд, прошел по Оби через тундру к Ледовитому океану, изучил жизнь обитающих там народностей, описал эти места, исправил отдельные неточности географической карты.