По Юго-Западному Китаю - [26]

Через 20 минут на столе появляются первые, с пылу, с жару блюда. Два сорта жареного, хрустящего овечьего сыра, лягушачьи лапки в кисло-сладком томатном соусе, острейшая говядина, несколько видов прекрасно приготовленных овощей, в числе которых знаменитые юньнаньские грибы. Завершается ужин свежими грушами и конфетами. Это уже инициатива хозяина, знающего, как воздействовать на клиента и развязать его кошелек. После такого обслуживания к явно не соответствующему проставленным в меню ценам счету относишься более благодушно. А хозяин с явным удовольствием фотографируется с нами на память. Опять же реклама.

Однако прежде обсуждавшееся нами предложение посетить еще одну вьетнамскую кофейню, где, по утверждению путеводителей и заверениям старожилов, варят «настоящий кофе», было предано забвению. Этот действительно неплохой кофе мне удалось попробовать только через несколько месяцев, во время второго приезда в Куньмин.

В шесть тридцать поднимаемся по своему будильнику. Через пятнадцать минут прозвучал заказанный на половину седьмого побудочный телефонный звонок. Завтрак на скорую руку, после которого узнаем, что отъезд переносится на одиннадцать. Есть два с половиной часа для того, чтобы побродить по Куньмину. Еще один не предусмотренный программой подарок.

Вновь иду по улицам старого города, наблюдая его пробуждение. Дышать трудно: все застлано едким дымом. Достопримечательностью Куньмина является утренний смог. Рано утром в городе с миллионным населением хозяйки одновременно берутся за приготовление завтрака. Делается это на маленьких выносных печурках, отапливаемых катышами из угольной пыли, дающими мало тепла, но много дыма. И если в воздухе царит полный штиль, к семи утра улицы заволакивает настоящей дымовой завесой. Рассеивается она только к полудню, когда поднимающийся ветерок разгоняет ядовитые тучи.

Вся жизнь старых районов нараспашку. Скученность и квартирная теснота выплескивают ее наружу, на тесные тротуары и узкие кривые улочки. Здесь умываются и готовят пищу, стирают и читают газеты, спят и судачат о последних новостях и, конечно, продают и покупают, покупают и продают. А по утрам курсируют между квартирами и общественными туалетами с разноцветными ночными горшками. Да простит мне читатель эту пикантную подробность, но без нее тоже нельзя представить жизнь современного, но плохо обеспеченного коммунальными удобствами китайского города. Взрослые и дети, сидя на корточках у края тротуара, в одной руке держат кружку с водой, а другой энергично чистят зубы. Вовсю уже действуют уличные закусочные, возле которых скапливается спешащий на работу люд. Получив чашку с лапшой или чжоу — абсолютно несоленой и безвкусной, но, как утверждают китайцы, исключительно полезной, если есть ее утром на голодный желудок, рисовой каши, человек пристраивается к стене, присаживается на корточки или просто отходит на шаг от прилавка, начинает быстро работать палочками и через минуту-две возвращает опорожненную посуду.

Параллельно Дунфэнлу от здания провинциального музея, построенного в начале 50-х годов по проекту советских архитекторов и очень похожего на центральный павильон ВДНХ, до улицы Чжэнъилу тянется узкая Шуньчэнцзе. На ней вовсю бурлит жизнь городского рынка. Квохчут в бамбуковых клетках выставленные на продажу куры, на массивных крюках развешаны большие куски только что разделанных мясных туш, в продаже разнообразная зелень и фрукты, вплоть до свежих огурцов и помидоров. Хожу в поисках юньнаньского овечьего сыра, того самого, что удалось отведать у «мистера Тана». Наконец набредаю на четверых скромно, но с чувством собственного достоинства стоящих молодых людей. На подносах под чистой тряпицей разложены белые головки сыра. Вкус у него совсем не тот, к которому мы привыкли, очень уж он пресный. Но как деликатес для завтрака он вполне подходит.

Нахожу книжный магазин юньнаньского книжного издательства, ради которого и была предпринята главным образом эта прогулка. Хорошим ориентиром является заброшенная пагода, все подступы к которой перекрыты, и вход, это уж наверняка, заколочен. Никто не может сообщить мне ее название и возраст. Нависшие же над узкой улицей провода и столбы не дают сделать качественный снимок.

Быстрым шагом возвращаюсь в гостиницу, по пути инспектируя книжные и журнальные киоски и понемногу плутая. Но и при этом обратный путь занял не более двадцати пяти минут. Город все же совсем невелик.

Наконец, оставляем приютивший нас на два дня отель и уже через полчаса оказываемся в аэропорту, после чего еще три часа слоняемся в ожидании, даже не имея возможности узнать точное время вылета. Кажется, этого не знает никто. На электронном табло рядом с информацией о рейсах на Шанхай, Гуйян, Гуйлинь обескураживающая надпись: «Сымао: вылет откладывается». Оказывается, все зависит от того, когда возвратится в Куньмин единственный самолет, выполняющий рейсы до Сымао, а когда это будет, нам знать не положено. Махнув на все рукой, устраиваемся под теплым солнцем и сочиняем себе импровизированный обед из консервов и фруктов.

Но вот объявляется посадка, и через строгий контроль безопасности по одному просачиваемся в зал ожидания, а оттуда на улицу, но уже по другую сторону вокзала.