По волнам жизни. Том 1 - [49]
— Что с вами?
— Забыл в ауле свой объектив…
— Вот — на!
Подумали — делать нечего. Надо возвращаться.
Повернули лошадей. Выехали из‐за горы, закрывавшей аул. Странная картина! Все мужское население аула, верхами, извивается змеей по горному склону. Они уже верстах в двух от аула. Впереди, на арбе, что-то длинное, завернутое в черное. Ясно — похоронная процессия! Вспомнили, что вчера говорили проводники — в ауле есть покойник.
Нас в ауле встречают удивленными глазами, но встречают… только женщины и дети. И удивительное дело! Женщины от нас не убегают, не закрываются… Ни одна не прибегает к покрывалу. Окружили нас гурьбой. Смеются, показывая белые зубы, шутят, играют глазами. Причина? Нет мужчин в ауле! О, женское лицемерие… Но какая женская солидарность!
Переводчика нет, и мы объясняемся с красавицами жестикуляцией. Веселый хохот в женской стае…
Вот и сакля, где мы ночевали. А. А. спешивается, находит свой объектив. Спешим уехать. Задержаться в ауле в отсутствие мужчин — небезопасно. Мы знаем яростную горскую ревность. Скоро сбиваемся в направлении. Остановились, гадаем — куда же ехать?
Одна из женщин догадывается о нашем затруднении.
Подбегает. С открытым лицом идет впереди и выводит нас далеко за аул. Одна!.. Мужчины — ведь они далеко…
Спутники встревожены нашим долгим отсутствием. Не сделали ли с нами чего-либо в ауле? Рассказываем о веселом эпизоде с женщинами… Проводники — кабардинцы из другого аула, но они хмурятся при общем смехе: не одобряют маленькой вольности мусульманских женщин.
Путь наш — к большому аулу Урусбиеву, последнему населенному пункту перед Эльбрусом.
Что за живописный аул! В этом месте долины впадают в Баксан, с обеих его сторон, по притоку. А один из них двойной, сливающийся пред самым падением. Впечатление водяной звезды.
Кругом нависли угрюмые высокие горы! Окрестности восхитительны. Успеваем пройти к громадному водопаду, верстах в двух от аула. В месте падения шум воды заглушает выстрелы из револьвера.
Наша остановка — в настоящем европейском доме, у князя Урусбиева[181]. Хозяина дома нет. Нас принимают три девицы-хозяйки, сестры князя. Они не блещут ни красотой, ни свежей молодостью, но зато очень любезны. Однако чувствуется, что главы дома налицо нет.
Обстановка — венские стулья, ломберные столики, на стенах — фотографии в рамках, на окнах тюлевые занавески. Вокруг дома — веранда. А близ почти европейского дома ютятся горские сакли, скученные, с узкими между ними проходами-уличками.
Рано утром надо выступать к ледникам. Но — неожиданная задержка! Урусбиевцы не соглашаются дать нам лошадей. В качестве повинности они должны их давать, разумеется, за установленную плату, — но не желают. Вот когда помогло бы присутствие самого князя… Долго пререкаемся с горцами — ничего не выходит. Уперлись на своем — не дадим, мол! Кажется, придется возвращаться ни с чем. Один из нас вынимает записную книжку.
— Кто отказывается дать? Как имя? Сообщим начальнику области!
Горцы сдаются. Лошадей тотчас же приводят. У нас два новых проводника из местных жителей. Со старыми дружески расстаемся.
Двигаемся почти девственным лесом. Величественные хвойные деревья! Масса бурелома, загораживающего путь. Узкие тропинки — по ним лошадь пробирается только с трудом.
Часто пересекаем Баксан. Теперь он стал узким, но еще более быстрым: грохочет и ревет по каменистому ложу.
Мосты — первобытные. Два переброшенных через реку ствола сосны, с набросанными на них ветвями. А иногда — даже один ствол, с подобием односторонних перил. Приходится спешиваться. Лошадь осторожно ступает по дереву и прядет ушьми, косясь на быстрый поток.
А слева, над зеленым морем хвойного леса, высится целая цепь горных снежных великанов: Ужба — точно тиара, Донгуз-Орун… Величественные снежные зубья сверкают на ясном синем небе.
К полудню добираемся до высокого горного луга. Здесь — хижина горца-пастуха. Хижина сложена из больших камней.
Делаем привал. Подкрепляемся у пастуха кисловатым молочным напитком — айраном, подобие кефира. Нас соблазняют молодые барашки. Покупаем у пастуха одного, с белой шерстью. Бедная жертва! Проводник приторочил уж его к своему седлу.
Расстаемся и с пастухом. Для него наше посещение — совершенно необычайное событие. Он полон впечатлений и ручейком разливается о чем-то с проводниками.
Теперь поднимаемся уже по самому склону Эльбруса. По здешнему он — Менгитау. Громадным массивом возвышается он перед нами и искрится двумя белоснежными вершинами.
Поднимаемся вдоль ущелья. По дну его рокочет все тот же Баксан. Но широкий и шумливый раньше — он теперь суживается. Местами через него и перескочишь. Он все меньше и меньше, а к вечеру мы у самого его истока.
Баксан вытекает от громадного ледника Азау. Это уже значительная высота — под самой снежной шапкой Эльбруса. Устали все от подъема, особенно пешеходы. Но ближайшая цель нами уже достигнута. Почти неделю потратили мы, чтобы от культурного Тифлиса добраться до этой ледяной громадины. Можно устроить по такому поводу и маленький пир!
Вместо стола — громадный камень. Вместо скатерти — газетные листы. Раскладываем жестянки с консервами. Холодно — просим у Гана коньяку. Но К. Ф. непреклонен:
В 1922 году большевики выслали из СССР около двухсот представителей неугодной им интеллигенции. На борту так называемого «философского парохода» оказался и автор этой книги — астроном, профессор Московского университета Всеволод Викторович Стратонов (1869–1938). В первые годы советской власти Стратонов достиг немалых успехов в роли организатора научных исследований, был в числе основателей первой в России астрофизической обсерватории; из нее потом вырос знаменитый Государственный астрономический институт им.
Автобиографический рассказ о трудной судьбе советского солдата, попавшего в немецкий плен и затем в армию Власова.
Книжечка юриста и детского писателя Ф. Н. Наливкина (1810 1868) посвящена знаменитым «маленьким людям» в истории.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Автором и главным действующим лицом новой книги серии «Русские шансонье» является человек, жизнь которого — готовый приключенческий роман. Он, как и положено авантюристу, скрывается сразу за несколькими именами — Рудик Фукс, Рудольф Соловьев, Рувим Рублев, — преследуется коварной властью и с легкостью передвигается по всему миру. Легенда музыкального андеграунда СССР, активный участник подпольного треста звукозаписи «Золотая собака», производившего песни на «ребрах». Он открыл миру имя Аркадия Северного и состоял в личной переписке с Элвисом Пресли, за свою деятельность преследовался КГБ, отбывал тюремный срок за изготовление и распространение пластинок на рентгеновских снимках и наконец под давлением «органов» покинул пределы СССР.
В работе А. И. Блиновой рассматривается история творческой биографии В. С. Высоцкого на экране, ее особенности. На основе подробного анализа экранных ролей Владимира Высоцкого автор исследует поступательный процесс его актерского становления — от первых, эпизодических до главных, масштабных, мощных образов. В книге использованы отрывки из писем Владимира Высоцкого, рассказы его друзей, коллег.
Книга А. Иванова посвящена жизни человека чье влияние на историю государства трудно переоценить. Созданная им машина, которой общество работает даже сейчас, когда отказывают самые надежные рычаги. Тем более странно, что большинству населения России практически ничего неизвестно о жизни этого великого человека. Книга должна понравиться самому широкому кругу читателей от историка до домохозяйки.
Сборник содержит воспоминания крестьян-мемуаристов конца XVIII — первой половины XIX века, позволяющие увидеть русскую жизнь того времени под необычным углом зрения и понять, о чем думали и к чему стремились представители наиболее многочисленного и наименее известного сословия русского общества. Это первая попытка собрать под одной обложкой воспоминания крестьян, причем часть мемуаров вообще печатается впервые, а остальные (за исключением двух) никогда не переиздавались.
Внук известного историка С. М. Соловьева, племянник не менее известного философа Вл. С. Соловьева, друг Андрея Белого и Александра Блока, Сергей Михайлович Соловьев (1885— 1942) и сам был талантливым поэтом и мыслителем. Во впервые публикуемых его «Воспоминаниях» ярко описаны детство и юность автора, его родственники и друзья, московский быт и интеллектуальная атмосфера конца XIX — начала XX века. Книга включает также его «Воспоминания об Александре Блоке».
Долгая и интересная жизнь Веры Александровны Флоренской (1900–1996), внучки священника, по времени совпала со всем ХХ столетием. В ее воспоминаниях отражены главные драматические события века в нашей стране: революция, Первая мировая война, довоенные годы, аресты, лагерь и ссылка, Вторая мировая, реабилитация, годы «застоя». Автор рассказывает о своих детских и юношеских годах, об учебе, о браке с Леонидом Яковлевичем Гинцбургом, впоследствии известном правоведе, об аресте Гинцбурга и его скитаниях по лагерям и о пребывании самой Флоренской в ссылке.
Любовь Васильевна Шапорина (1879–1967) – создательница первого в советской России театра марионеток, художница, переводчица. Впервые публикуемый ее дневник – явление уникальное среди отечественных дневников XX века. Он велся с 1920-х по 1960-е годы и не имеет себе равных как по продолжительности и тематическому охвату (политика, экономика, религия, быт города и деревни, блокада Ленинграда, политические репрессии, деятельность НКВД, литературная жизнь, музыка, живопись, театр и т. д.), так и по остроте критического отношения к советской власти.