По волнам жизни - [134]

— Ну вот! С бородой он уже и не подходит, Манушатенька? — спросила Ольга.

Все рассмеялись.

— Манушате права, — сказал Тель, глядя на нее. — За последнее время я и вправду оброс как поп.

— Я бы сказала, как бес, — пошутила Манушате.

Все опять рассмеялись.

— Спокойной ночи, — еще раз пожелала всем Софика, которой, казалось, совсем не хотелось уходить. Наконец она пожала всем руки и ушла.

Как только закрылись ворота, двор показался Исмаилу пустым и неуютным. Розы и гвоздики будто не испускали больше запаха, и закатная луна потеряла всю свою красоту.

Не прошло и десяти минут после ухода Софики, как он сказал:

— Лучше войдем в дом, а то замерзнем…

— И правда, стало очень свежо, — согласилась Манушате. — Сижу в кофте, как осенью.

— Конечно, недаром говорят — Корча! Климат у нас очень здоровый, — сказала Ольга с улыбкой.

Когда они входили в дом, Манушате чуть задержалась перед цветочными вазами, вдохнула запах гвоздик и роз, оторвала стебелек базилика и воскликнула:

— Какая прелесть! Оказывается, у них есть базилик! Маме тоже очень нравятся цветы. У нее много горшков с базиликом, геранью и гвоздикой. Есть и майоран.

Ольга с удивлением посмотрела на Манушате.

— Майоран?

Она никогда не слышала этого слова.

— Да, майоран, — ответила Манушате, тоже удивившись. — А что? Он вам не нравится?

— Что такое майоран, голубка моя? — спросила Ольга.

Манушате посмотрела на нее с нескрываемым изумлением:

— Майоран? Что такое майоран?

Она задумалась на секунду, опустив глаза.

— Майоран — это растение с небольшими зелеными листьями, держат его в горшке, у него приятный запах. Мама срывает стебелек и бросает в джезве с кофе для аромата.

Ольга вновь удивленно посмотрела на нее:

— Для аромата?

Манушате подумала, что Ольга не поняла, для чего кладут майоран в джезве, улыбнулась, заправила локон за ухо и сказала:

— Чтобы получился душистый запах.

— Что ты говоришь, Манушатенька! — недоуменно воскликнула Ольга. Подумала немного и повторила: — Майоран! Удивительно! Никогда не слышала о таком.

— Исмаил, — обратилась Манушате к брату. — Как называют майоран здесь, в Корче?

— Что ты говоришь? — рассеянно переспросил Исмаил.

Манушате повторила вопрос.

Исмаил стал вспоминать, как же называют майоран в Корче. Один из многочисленных каверзных вопросов, которыми часто озадачивала его Манушате.

Манушате засмеялась:

— Столько лет провел в Корче, дорогой братец, и не знаешь, как называют майоран?

Тель восхищенно любовался девушкой. Как она мила в своих шутках и насмешках! Сколько прелести в этой нежной улыбке, скользящей по пухлым, красивым губам! С каким изяществом подносит руку к уху, чтобы поправить непослушные волосы!

Смеясь, они вошли в дом.

Когда они оказались в комнате с очагом, где жили Ольга с Телем, Манушате увидела на столе кувшин с водой и воскликнула:

— Вот чего мне хочется! Умираю от жажды!

Она хотела налить в стакан воды из кувшина, но Ольга остановила ее:

— Подожди, не пей!

Манушате удивленно взглянула на нее:

— Почему?

Ольга попросила Теля:

— Телька, возьми графин и налей девушке свежей воды.

— Не надо, я сама, — запротестовала Манушате. — Где колодец?

Ольга засмеялась.

— Мы не пьем воду из колодца, как вы в Тиране, или дождевую воду, как гирокастринцы. Телька, проводи гостью к колонке.

Колонка была рядом с цветником. Манушате сразу одурманил запах роз, которые, казалось, обратили к ней свои красные головки и взирали на нее с большой любовью. Держа в одной руке графин, Манушате стала другой накачивать воду, но колонка лишь зафыркала.

Манушате склонила голову, качнула еще раз-другой, отчего светлые волосы рассыпались по лицу. Телю почудилось, будто золотистый водопад упал с неба и окатил лицо Манушате, а та обиженно взглянула на него и сказала:

— Ваша колонка, кажется, простыла! У нее приступ кашля!

— Свое добро она не отдает чужим, особенно тем, кто над ней насмехается.

— Разве я насмехалась над ней?

— А кто сказал, что она замерзла и кашляет?

— Разве не кашляет? Только и слышно: кха, кха!

— Мне вот она дает воду сразу, потому что я никогда не ругаю ее!

Тель взял небольшую, покрытую ржавчиной железную банку, лежавшую рядом, налил из нее немного воды в колонку и сказал Манушате:

— А теперь, выпив лекарство и залечив свой кашель, она вам нальет свежей воды. Нажмите на ручку!

Манушате нажала, и в тот же миг из колонки с нежным журчанием полилась в графин холодная струя. Когда графин наполнился, прозрачная вода забила ключом из горлышка, стекая по гладкому голубоватому стеклу, и оно тускло заблестело при лунном свете, словно обернутое влажной серебряной тканью.

Манушате, крепко охватив гладкие бока графина ладонями, подняла его высоко и загляделась на искрившиеся в нем голубоватые блики.

— Счастливые, достаете воду так быстро и легко! — вздохнула она. — А у нас руки отваливаются, пока достанешь ее из колодца глубиной в двенадцать па́шей{155}!

И собралась было в дом, но Тель предложил:

— Попейте!

Манушате недоуменно посмотрела на него. При свете луны ее серо-зеленые глаза сияли лазурным блеском.

— Как пить?

Тель взял графин из ее рук:

— А вот так!

Он поднял графин и, запрокинув голову, стал лить свежую родниковую воду прямо в рот, при этом острый его кадык ритмично подымался и опускался при каждом глотке.