Но, тем не менее, не всё так мрачно было в послевоенное время. Многие находили в себе силы для учёбы, работы, любви, создания семьи, отбросив в сторону обиды на всё и на всех. Не винить кого – то в своих бедах и неудачах.
Это своего рода тоже – героизм, что бы, не сойти с ума, не наложить на себя руки, не спиться, а продолжать жить наперекор судьбе и сложившимся обстоятельствам. Найти себя в таком ограниченном пространстве. Нет, я не воевал, но я настолько четко и ясно запоминал рассказы отца о пережитом и пройденном, что порой мне казалось, будто я сам являлся непосредственным участником тех событий. Когда у нас дома собирались боевые друзья – однополчане моего отца, или просто воевавшие музыканты, после проведенного праздничного концерта, вечера танцев, естественно, выпивали и вспоминали минувшие годы. Собирались на все праздники дружно и весело, радовались, что вернулись с войны живыми. Вояки приходили с женами, с невестами и наперебой рассказывали о своих боевых наградах и кто, за какие действия их получил. О военных, боевых, невероятных приключениях, курьёзах, порой смешных и забавных, а так же трагических случаях. Это был настоящий праздник воспоминаний, без громких слов, без фальшивых душевных высказываний. Мобильных телефонов, компьютеров, скайпов, даже телевизоров тогда ещё не было, поэтому общались непосредственно при встречах, лично, или по почте, письмами.
Как-то летом, в середине пятидесятых, стояли музыканты клубного джазового оркестра в тени деревьев. В парке шахты имени Серго Орджоникидзе, что в городе Макеевка, беседовали между собой и пили пиво возле пивной. Подходит к ним один старичок, и просит угостить его пивком, мол, я ведь тоже воевал, сынки, не откажите, и хвастается боевыми наградами, висящими на офицерском, изрядно поношенном кителе без погон, видать с чужого плеча. Один из музыкантов говорит:
- А ну постой, товарищ, дорогой! Что это у тебя за награда такая?
И приблизив медаль к глазам, громко вслух прочитал: – «За взятие Киева».
– Ну, ты даёшь, у меня такая же, но только – «За освобождение Киева». Так ты его не освобождал, а брал? У кого брал, у нас? У Советского Союза? Я не понял, за кого ты воевал? На чьей стороне? И воевал ли вообще? Такими медалями фашисты награждали бандеровцев и власовцев! Ты на каком базаре её купил? А ну, иди ка ты отсюда, по добру, по здорову! Не доводи до греха!
И музыканты добродушно, со смехом прогнали незадачливого вояку.
Когда собирались соратники отца вместе, у нас дома, я, будучи совсем ещё ребенком [1949 года рождения] сидел на маленьком стульчике в этой же комнате, или под столом, (такая себе - детская игра), и слушал с каким-то всепоглощающим вниманием. У нас был большой прямоугольный стол, за которым могли свободно разместиться восемь человек, а если места не хватало, то приставляли небольшой дополнительный, кухонный, тогда помещалось человек двенадцать, шестнадцать. Да, в послевоенные пятидесятые, праздники проходили с задором. Кампании были многочисленными, шумными. Народ искренне был счастлив и от всего сердца уважал солдат – победителей. Все устали от немецкой оккупации, от унижений, от голода, и жаждали мирной жизни. И ударно с вдохновением трудились на благо своей семьи, своей Родины. В послевоенные годы Советская власть во главе с генералиссимусом Иосифом Виссарионовичем Сталиным (Джугашвили), всегда к празднику восьмого марта, радовали женщин понижением цен на продукты питания, обувь, одежду, и прочие товары народного потребления. Настроение у женщин поднималось вдвойне, первая причина - весна, а вторая - цены. Люди строили дома, получали квартиры, обзаводились хозяйством, покупали скотину, приобретали мебель. В общем обустраивались. А для меня, с моей детской наивностью, все воевавшие и просто военные казались героями. На праздники все или почти все солдаты запаса воевавшие «старички», надевали боевые награды, ордена и медали, и они весело звенели, ударяясь друг о друга. И все вояки казались, такими залихватскими удальцами, бравыми молодцами. А мы, со старшим братом Вадимом [1941 года рождения], с интересом рассматривали их и искренне гордились наградами отца, хотя их было не так уж много, но это, же награды НАШЕГО отца. Мы с душевным трепетом трогали медали своими детскими ладошками, ощущая холодок металла, и при этом нам становилось жарко от волнения.
Вспоминаю однополчан моего отца, которые приезжали к нам в гости в основном на День Победы. Напорский Михаил – кларнетист из Ростова- на- Дону, брат которого сгорел в танке. У него не раз в послевоенные годы мы тоже гостили всей семьёй. Павлюков Александр – оперный певец из театра оперы и балета города Ворошиловграда[1] был другом и частым гостем нашей семьи, и исполнял новые песни, написанные отцом. У Александра был приятный, на редкость сочный бас, и под аккомпанемент отца, на пианино, они устраивали домашние концерты. Козлов Валентин – аккордеонист из Макеевки. Он, правда, был моряком, но играли они в одном оркестре, уже после войны, и виделись с ним почти каждый день, так как проживали в одном посёлке. Проскуряков Пётр – баянист из России. И ещё многие, я уже не помню всех имен, и фамилий.
