По вине Аполлона - [10]

– Он шарпей. Эта порода была выведена в Китае.

Мужчина почесал Аполлона за ухом, от чего тот тут же блаженно застонал.

– Я бывал на Востоке, и не раз, но мне еще никогда не доводилось видеть подобного создания, – в голосе незнакомца звучал откровенный интерес.

Аполлон спрыгнул с его рук на пол и, подбежав ко мне, дернул за шнурок кроссовки. Пока я поднимала его, мужчина запер дверь на чердак и, сделав несколько шагов, зажег газовый рожок на стене.

Газовый рожок! Я протерла глаза. Должно быть, при падении я ударилась головой сильнее, чем думала; у меня несомненно была галлюцинация. По прошествии стольких лет газовая лампа никак не могла работать в этом старом полуразвалившемся доме.

Я огляделась. Глаза мои раскрылись от удивления, когда я увидела, что комната полностью обставлена. Причем вся мебель была антикварной, начала века… только вот выглядела она абсолютно новой.

Я сплю и вижу сон, мелькнула у меня мысль. Иначе и быть не может… хотя никогда еще мой сон не был таким ярким и похожим на явь. Центр комнаты занимала кровать на четырех ножках и под балдахином. Большую часть натертого до блеска деревянного пола покрывали восточные ковры. В одном углу стоял вместительный гардероб, в другом на резной деревянной подставке возвышалось зеркало высотой в человеческий рост. На окнах висели зеленые бархатные портьеры. Вдоль стен тянулись полки, на которых были выставлены настоящие сокровища: вырезанные из двух китовых зубов пагоды, деревянная русалка, похожая на те, что некогда украшали нос кораблей, и целый набор миниатюрных механизмов – старомодные велосипеды, кареты и выглядевшая здесь странно неуместной модель, смутно напоминающая аэроплан.

Это было невозможно. Комната была пуста, когда мы поднялись сюда совсем недавно с Аполлоном – вне всякого сомнения все это мне снилось. Я слишком наслушалась рассказов Виктории, только и всего.

Инстинктивно я протянула руку к висевшему у меня на шее медальону, который она мне подарила. Медальон исчез. Вероятно, во время землетрясения порвалась цепочка… Я повернулась к нашему спасителю. Свет газового рожка падал ему на лицо, и я мгновенно узнала врезавшиеся мне в память черты со старой фотографии.

Натаниэль Стюарт. В это было невозможно поверить, но передо мной стоял он, собственной персоной. Мой сон оказался еще фантастичнее, чем я думала… если только меня не забросило назад во времени лет этак на девяносто или около того. Но подобное предположение было, конечно, полнейшим абсурдом.

– Мадам?

Он склонился надо мной, и я увидела откровенное беспокойство в этих его поразительных черных глазах. А в жизни он намного интереснее, чем на фотографии, сообразила я вдруг. Я представляла его более старым, более солидным, но, похоже, у человека, который стоял сейчас передо мной, не было на теле и унции лишнего жира.

Высокий, с широкой грудью и жилистыми руками, он напоминал собой лесоруба. Одеяние его действительно оказалось ночной рубашкой. Никогда бы раньше не поверила, что кто-нибудь может выглядеть достаточно мужественным в подобном наряде, но ему это как-то удавалось, машинально подумала я, не в силах оторвать взгляда от темного треугольника волос на его груди, видневшегося в вороте рубашки благодаря расстегнутой верхней пуговице.

– Мадам, с вами все в порядке? – спросил он снова. – У вас такой вид, будто вам повстречалось привидение.

Это был не сон – это был настоящий кошмар! Прижав к груди Аполлона, я прошептала первое, что пришло в голову:

– Да, Тото, это, пожалуй, будет почище того, что выпало на долю Дороти.

– Тото? Так зовут вашу собаку?

Я тряхнула головой в надежде, что в ней прояснится. Натаниэль никуда не исчез.

– Я имела в виду собаку из «Волшебника страны Оз».

Глаза его блеснули как черный агат.

– Волшебство? Так вы, выходит, волшебница? Колдунья?

Я похолодела. Колдуний ведь кажется сжигали на костре в прошлом? Однако, как я ни напрягала память, мне никак не удавалось вспомнить, были ли люди в начале двадцатого века – если это, конечно, был двадцатый век – уже достаточно цивилизованны, чтобы не прибегать к подобным мерам. Неожиданно Аполлон, сидевший у меня на руках, вывернулся и, спрыгнув на пол, залез под кровать, что, надо сказать, не прибавило мне мужества. Но тут же я напомнила себе, что все это, разумеется, лишь сон и я обязательно проснусь, прежде чем произойдет что-либо по-настоящему ужасное.

– Я не колдунья, – я обезоруживающе улыбнулась. – Никогда даже не встречала ни одной в своей жизни.

Он насупил брови, пристально глядя на меня.

– Кто же этот волшебник, о котором вы говорили?

– Он не настоящий волшебник – это только кино.

– Кино? – на лице его появилось непонимающее выражение.

– Говорящие картинки, – попыталась я объяснить, без всякого, впрочем, успеха.

– Звучит, как зрелище в ярмарочном балагане, – пробормотал он себе под нос, окидывая вновь презрительным взглядом мой облегающий фигуру костюм. – Так вы, выходит, сбежали из балагана? Хотя, нет, – поправил он тут же себя. – Ваша одежда уж слишком нескромна для появления на публике.

– Она вполне приемлема там, откуда я пришла, – с достоинством возразила я, скрестив на груди руки.