По ту сторону звезд. Книга 2 - [97]
Еще три луча света запульсировали на бархатистом заднике космоса, а затем померкли, бессильно-малые вопреки своему разрушительному потенциалу. Ровным голосом Фалькони сообщил:
– Опять ничего не получилось. Крейсер выпустил две «Касабы» прямой наводкой, но Утроба разнесла их лучевым оружием на подлете. Черт подери, она отражает ядерные удары!
– Как же нам с ней справиться? – спросила Кира, борясь с ощущением безнадежности. Корпус «Иерофанта» вибрировал под ней.
– Да никак, я думаю, – признался Фалькони. – Нам не подогнать корабли достаточно близко, чтобы ее одолеть…
Он еще не договорил, когда в правом верхнем углу обзора, рядом с туманно-оранжевой точкой r2, разом появилось множество вспышек друг рядом с другом.
Кира сжала кулаки, вонзила ногти в ладони. Не может быть. Этого просто не может быть.
– Грегорович! Что это было?
– А! Ты тоже видела? – тускло отозвался он.
– Да. Что это?
– Новые жути.
Этого-то Кира и боялась, и слова Грегоровича поразили ее, как удары молота.
– Сколько их?
– Двести двадцать четыре.
3
– Господи Бо…
Голос Киры сорвался, она закрыла глаза, не в силах нести бремя существования. Но потом сжала челюсти и собралась с духом: надо смотреть в лицо неприятной реальности. Машинально она оторвалась от «Потрепанного иерофанта» и зависла, дрейфуя над корпусом и напряженно размышляя. Это было необходимо: Кира чувствовала, что ничего не сможет сделать, пока не сообразит, что же тут творится.
В ухе зазвучал призыв Фалькони:
– Кира, что ты делаешь? Вернись к нам, пока не…
Голос капитана затих: Кира не вслушивалась в него.
Она сделала глубокий вдох. Потом еще.
Им теперь не победить. Никак. Одно дело сражаться, зная, что рискуешь погибнуть, но жива надежда отразить врагов, и совсем другое дело – знать, что погибнешь неминуемо и победа невозможна.
Кира подавила невольный вскрик. После всего, что они совершили, после стольких жертв и утрат поражение казалось несправедливым. Несправедливым в самом глубоком, сущностном смысле, как будто эти новоприбывшие двести двадцать четыре корабля жутей – грех против самой природы.
Еще один вдох – медленнее, глубже первых.
Кира вспомнила парники на Вейланде, запах почвы и цветов, медленный танец пылинок в лучах солнца, вкус теплых летних помидоров. Вспомнила свою семью. И Алана, и то будущее, о котором они мечтали, будущее, которому – с этим она давно уже смирилась – не суждено было сбыться. Горько-сладостные воспоминания. Все кончается, и, по-видимому, вскоре и ей самой настанет конец.
Глаза наполнились слезами. Кира всхлипнула, поглядела на расплывающиеся перед глазами звезды, на сверкающий пояс Млечного Пути, охватывающий безбрежную небесную сферу. Вселенная была прекрасна – до боли. Так прекрасна! И в то же время – полна уродства. Уродство порождалось и неумолимыми законами энтропии, и жестокостью. По-видимому, жестокость – неразлучный спутник разумных существ. И во всем этом не постичь никакого смысла. Ужасная, ослепительная бессмыслица, внушающая и отчаяние, и трепет.
Вот идеальный пример: пока она любовалась галактикой, дивясь ее лучезарности, еще один корабль жутей появился в поле зрения, алая с наростами плоть в форме торпеды. И Кира почувствовала странное притяжение к этому кораблю, словно плоть взывала к плоти, словно пуповина тянулась туда, нить, соединенная с ее сутью.
Новое чувство охватило Киру: это была решимость. И вместе с ней скорбь. Ибо она поняла, что теперь у нее есть выбор, какого раньше не было. Она может предоставить событиям развиваться своим ходом, а может переломить их и вынудить сложиться в новый узор.
Но разве это выбор?
Проглоти путь.
Вот что ей предстоит. Она проглотит путь и таким образом обойдет голую необходимость. Не этого она хотела для себя, но ее желания уже не важны. Она сделает это и спасет не только Седьмой флот, но своих друзей, родных и все человечество.
Какой уж тут выбор.
Если ни ей, ни экипажу «Рогатки» не суждено выжить, по крайней мере, она помешает Утробе распространиться – постарается помешать. А все остальное больше не имеет значения. Если порченую часть Семени не остановить, она распространится по всей галактике за мгновение космического ока, и тогда уже ни медузам, ни людям не выстоять.
В этом решении присутствовала и своего рода красота, симметрия, удовлетворявшая Киру. Одним ударом она разрешит проблему своего существования, проблему, тревожившую не только ее, но и весь обитаемый космос с той минуты, как она провалилась в тайный зал на Адрастее. Семя открыло ей свое истинное предназначение, а теперь Кира поняла, для чего предназначена она сама, и обе половины ее двойного бытия пришли к согласию.
– Грегорович! – позвала она, и звук собственного голоса напугал ее в тишине космоса. – У нас еще остались «Касабы»?
Интерлюдия V
1
– Кира, – окликнул ее Фалькони. – Что происходит? Мы не видим тебя на мониторах.
– Вы добрались до «Рогатки»?
– С трудом. Так что…
– Я же сказала: мне нужна «Касаба».
– Зачем? Надо убираться отсюда к черту, пока жути нас не сбили. Если прямо сейчас погоним к пределу Маркова, есть шанс уйти, прежде чем…
– Нет, – тихо возразила она. – От жутей нам не уйти, и ты это знаешь. Пришли мне «Касабу». Я, кажется, придумала, как остановить Утробу.
